— Вы не можете ответить на этот вопрос или не хотите?

Она опять поглядела на мужа, словно надеясь прочесть на его лице очередной сигнал. Его лицо сделалось каким-то розовым в крапинку. Он провел по лицу рукой, но все осталось как было. Впрочем, когда он заговорил, голос его изменился.

— Лорел очень много для нас значит, мистер Арчер. Это наш единственный ребенок. Если с ней что-то случится... — Он передернул плечами и обмяк в кресле.

— Что, по-вашему, может с ней случиться?

Леннокс промолчал. Жена стояла над ним, словно надеясь прочитать его мысли. Я спросил их обоих сразу:

— Она до этого пыталась покончить с собой?

— Нет, — ответил отец. Но жена сказала:

— В общем-то да.

— Таблетками?

— Насчет таблеток не знаю. Но однажды я застала ее в отцовском кабинете с его револьвером. Она играла в русскую рулетку.

Леннокс заерзал в кресле так, словно был к нему привязан:

— Ты мне об этом никогда не говорила.

— Есть веши, о которых мне не хотелось тебе говорить. Я бы и сейчас промолчала, но...

— Вот и помолчи. Сейчас не время открывать шлюзы.

Он встал, повернулся ко мне спиной, нависая над ней:

— Представляешь, если старик услышит об этом?

— Ну и что?

— Отцовское состояние на волоске. Ты это прекрасно знаешь. Эта женщина только и ждет повода, чтобы отобрать его у нас. Но мы ей так легко его не отдадим.

Он поднял руку и дотронулся ладонью до ее щеки. Это была не пощечина, но и не ласковое похлопывание. Этот шлепок застал ее врасплох. Меня тоже. Это была как раз та супружеская пара, члены которой никак не могли стать единым целым. Они были словно два полюса, между которыми бегал переменный ток, и его удары шокировали и парализовали.

Женщина начала плакать — без слез. Муж попробовал ее успокоить, что-то бормоча и неловко до нее дотрагиваясь. Ее всхлипы напоминали икоту. Она проговорила между ними:

— Извини... Я всегда делаю не то... Я порчу тебе жизнь...

— Глупости. Успокойся.

Он отвел ее к машине, а затем вернулся в дом.

— Арчер!

Я ждал в холле.

— Да?

— Если у вас есть здравый смысл и... совесть, вы не станете распространяться об этом...

— О чем?

— О том, что случилось с моей дочерью. Я хочу, чтобы вы об этом помалкивали.

— Мне придется отчитаться перед Рассо.

— Но вам не обязательно докладывать обо всем, что было сказано. Особенно о том, что говорили мы с женой друг другу.

— Насчет наследства отца?

— Да. Я проявил несдержанность. Я хотел бы, чтобы вы оказались не столь болтливым, как я.

Я обещал постараться.

Я вышел на кухню. Кузина Глория вытирала тарелки у раковины, завязав свои черные волосы в две косички шнурками от туфель. Она весело взглянула на меня через плечо.

— Зачем вы сюда заявились? Тут страшный беспорядок!

— По-моему, все в порядке. Очень чисто.

— Моя работа, — признала она. — Тренируюсь, прежде чем снова вступить в брак.

— Неужели нашелся такой счастливчик?

Она обернулась ко мне с тарелкой в одной руке и полотенцем в другой.

— Представьте! Он очень красив. На самом деле это мне повезло.

Она так надраивала тарелку, словно это был символ ее прекрасного будущего. Было что-то трогательное и в ее вере и в энергии.

— Значит, вас можно поздравить?

— Ну да. Спасибо. Мы бы уже сейчас поженились, но мы хотим, чтобы все было как полагается. Потому-то, кроме основной работы, я еще немного подрабатываю у Тома. Я бы делала это задаром, но Том готов платить.

Жизнерадостная и открытая Глория была не прочь поболтать теперь, когда родителей Лорел и след простыл.

— Где вы работаете? — спросил я.

— На кухне Медицинского центра. Я собираюсь стать диетологом. Гарри тоже связан с пищевой отраслью — когда он работает. Сейчас вот нет. Мы мечтаем когда-нибудь открыть наш собственный маленький ресторанчик.

— Надеюсь, ваша мечта сбудется, Глория.

— Обязательно сбудется. Гарри очень умен и умеет обращаться с людьми. Он нравится даже Тому.

— Что значит «даже»?

— Тому вообще-то трудно угодить. Например, он терпеть не мог Флаэрти — моего первого муженька. Тех, кто ему нравится, можно по пальцам перечесть. Одной руки хватит. — Глория подняла левую руку с растопыренными пальцами. — Он потерял мать еще совсем маленьким и с тех пор жутко подозрительно относится к людям. Моя мать говорила, что это просто чудо, что он преуспел, учитывая его биографию. Но я думаю, тут надо отдать должное старому мистеру Рассо. У него есть свои недостатки, но он хороший отец, что правда, то правда.

Она вдруг решила, что слишком разболталась, и снова взялась за тарелки. Пауза как раз была мне очень кстати, чтобы усвоить полученную от нее информацию. Значит, в юности Том потерял мать, а теперь может потерять и жену. Две эти потери сами по себе, конечно, не составляли системы, но между ними хотелось видеть какую-то связь. Две смерти вдруг нависли над нами в кухне, словно двойная тень из-за плохого освещения.

— А что случилось с матерью Тома?

Глория помолчала и сказала:

— Тетя Элли умерла. Так давно, что я толком и не помню. Помню только, что все мы жили в этом доме. — Она окинула кухню взором, в котором ностальгия смешивалась с хозяйским чувством. — Но всему приходит конец. Маме предложили работу, и мистер Рассо решил, что отказываться не следует.

— Мистер Рассо живет с Томом?

— Нет. Он отдал дом Тому, когда тот женился на Лорел. Мистер Рассо переехал в дом престарелых в Инглвуде. Ему это далось непросто, но он всегда хотел, чтобы Том имел свой собственный дом.

— А как познакомились Том и Лорел?

— В один прекрасный день она зашла в аптеку, и он влюбился в нее с первого взгляда. Когда она согласилась выйти за него замуж, он был на седьмом небе от счастья.

— Вы не разделяли его восторгов?

Она помотала головой, и ее связанные волосы захлопали, как пара подрезанных крыльев.

— Я ничего не имею против Лорел, хотя у нее масса проблем. Но Том зря породнился с этой семейкой. Они богачи, а мы работаем изо всех сил. У Тома же за душой только его работа в аптеке. И дом, который он выкупает у отца.

— И Лорел?

— Не уверена.

— А что за кошка пробежала между ними?