облегающим черным платьем казалось расплывшимся, но и в нем, как и в лице, была своя тяжелая красота.

— Привет, Рамона!

— Кто вы?

— Приятель приятеля.

— Кто ваш приятель?

— Гарольд Шерри.

— Он о вас не говорил.

— Он живет здесь?

— Больше не живет.

— Он не оставил адреса?

— Нет. — Она чуть наклонилась ко мне, не выходя из дверей. Плечи у нее были мощные и красивые. — Он чего-то натворил?

— Нет, — солгал я. — Он просто задолжал мне деньги.

— Мне тоже. Нам надо действовать заодно. Проходите, не стойте в дверях.

Она отступила, дав мне возможность пройти. Комната была тесная, как пещера. Треть пространства занимал разобранный диван. Два кресла стояли друг против друга у стола, на котором красовалась квартовая бутыль из-под пива. Она была пуста.

— Угощалась пивом, — пояснила хозяйка.

— Я принес еще.

— Очень мило. Гарольд, наверное, сказал, что я любительница пива, да?

Я никак не мог понять ее происхождение. Говорила она без акцента, но с какой-то сердитой раздражительностью, словно давая понять, что говорит она по-английски не по доброй воле. Она откупорила одну банку, передала мне, а себе открыла вторую.

— Присаживайтесь. За ваше здоровье. А также за здоровье Гарольда и его новой девицы.

— У него появилась новая девица?

— Да, — кивнула Рамона. — Он приезжал с ней на днях забирать свое барахло.

— Вы ее видели?

— Нет. Я выглянула из окна, но она сидела в машине. А вы ее знаете?

— Не исключено. Какая у них была машина?

— Маленькая зеленая. Не новая.

— Зеленый «фалькон»?

— Может быть. Маленькая зеленая, спортивная модель. Значит, вы девицу знаете?

— Я не уверен.

— Я хотела спуститься и познакомиться, но Гарольд не позволил. Он не хотел, чтобы я ее видела. Я успела заметить только ее макушку. Она брюнетка. Как и я.

— Почему он не захотел, чтобы вы познакомились?

— Потому что во мне половина индейской крови. Для человека, который повидал виды, у Гарольда что- то уж больно много предрассудков. И еще он считает, что я слишком толстая. — Она покивала головой. — Это верно, я толстая. Сколько мне, по-вашему, лет?

— Тридцать пять?

Я хотел немного польстить ей, но она покачала головой:

— Двадцать девять. Как бы на моем месте вы пытались сбросить вес?

— Забудьте о пиве.

— А кроме этого? Вообще-то надо же иметь в жизни что-то такое... Надоело сидеть и ждать.

— Чего вы ждете?

— Чего-то хорошего. Например, выигрыша в лотерею. — Она произнесла эти слова плоским голосом, словно высмеивая пустоту своей души или места, где жила, я так и не понял, что именно.

— Неужели вам не хочется чего-то получше, чем выигрыш в лотерею?

— Вы хотите сказать, выйти замуж, завести детей, найти приличную работу? Пыталась и это. Была у меня приличная работа. Был муж и трое детей. Только он выгнал меня и запретил видеться с детьми. — Она посмотрела на колени. — Они живут в Роллинг-Хиллз. Иногда я подхожу к берегу, смотрю туда через гавань, и мне кажется, будто я их вижу.

Она подняла голову. Ее лицо напоминало луну, всходившую над горой ее тела.

— Вы женаты?

— Был женат. Развелся.

— Значит, как и я? А что стало с вашей женой?

— Не знаю. Давно ее не видел.

— Тогда не беспокойтесь о ней. И обо мне тоже. — Она попила свое пиво. — Кстати, меня зовут вовсе не Рамона. Это имя появилось так, в шутку.

— Как же вас зовут?

— Незнакомым не говорю. — Она грохнула банкой об стол. — Вы, кстати, не сказали, как вас зовут.

— Арчер.

— Где же ваш лук и стрелы?[3]

— В багажнике моего «понтиака».

Она усмехнулась.

— Не морочьте мне голову. Гарольд действительно должен вам деньги?

— Небольшие.

— Можете попрощаться с ними.

Она открыла новую банку и предложила мне. Я отказался, и она приложилась к ней сама. Беспорядочный пульс ее одинокой жизни гулко бился в комнате, и за ним я словно слышал с трудом сдерживаемую ярость.

— Загляните к его матери, — посоветовала Рамона. — Он из тех, кто обычно возвращается к мамочке. В конце концов чистые простыни решают все. Чистые простыни и грязные помыслы, — задумчиво пробормотала она. — Что за девицу он себе завел?

— Не знаю.

— Вы же вроде сказали, что знаете ее?

— Ошибся. Я имел в виду другую.

— Но вы знали о зеленой машине.

— Я видел в ней Гарольда не далее, как сегодня.

— Все ясно, — сказала Рамона. — Я думаю, она понадобилась ему из-за машины. Он и от меня хотел, чтобы я купила ему машину. Только у меня нет таких денег.

— Зачем ему машина?

— У него был план. Если это можно назвать планом. Он меня не посвящал в детали. Сказал только, что придумал способ разбогатеть и заодно отомстить тем, кто сломал ему жизнь. — Ее взгляд упал на мое лицо, словно черный луч. — У Гарольда неприятности?

— Возможно. С кем же он хотел расквитаться?

— Во-первых, с отцом. В свое время Гарольд попал в беду, а отец пальцем о палец не пошевелил, чтобы ему помочь. Гарольду пришлось отвечать по всей строгости, а он угодил в тюрьму. Этого-то Гарольд и не может простить отцу. Есть у него и другие враги.

— Кто же они?

— Не помню фамилию, но знаю, что эта семья занимается нефтяным бизнесом. Когда Гарольд напивался, то говорил, что взорвет их нефтехранилища, и нес подобную чушь.

— Он знает, как это сделать?

— Может быть. Его отец как-никак инженер-нефтяник, он начинал здесь, в Лонг-Биче, и, по словам Гарольда, готовил его себе на смену. Но это было до раскола в семье.

— Он не говорил вам, из-за чего произошел раскол?

— Нет. Но он во всем винил отца. Он просто помешался на этом. Потому-то я не особенно горевала, когда он смотал удочки.