против меня как его представителя. Перемена, которая произошла в ней, возможно, отражала перемены в семье. Один из них был похищен, другой ранен, и все они чувствовали себя на осадном положении.

— Я видел все, что произошло на озере, но с далекого расстояния. — Я описал все подробно. — Я сам видел, как был ранен ваш брат, но у меня есть серьезные основания подозревать в стрелявшем этого человека. — Я извлек фото Гарольда из внутреннего кармана пиджака. — Вы не узнаете его?

Она поднесла карточку к одному из замазанных нефтью окон и сказала:

— Это же Гарольд Шерри, так?

— Да.

— Я так и думала.

— Он был у нас в Бельэре и нес какую-то чушь.

— Когда это было?

— На прошлой неделе.

— Что именно он сказал?

— Мне бы не хотелось вам этого повторять.

— Мне бы не хотелось быть в этом доме...

Уже сказав это, я понял, до чего сердит на нее. Невероятно сердит в глубине души. Накануне ночью между нами возникла близость, причем не столько в физическом, сколько в каком-то ином смысле. Но утро и день развели нас далеко друг от друга, и мы явно винили друг друга за эту возникшую дистанцию.

— Вас здесь никто не держит, — сказала она.

— Я не совсем удачно выразился.

— Зато я говорю именно то, что думаю.

Я сел, не спуская с нее глаз.

— Мы оба в чудовищном напряжении. Мы оба хотим вернуть Лорел. Это главное. Разве я не прав?

Элизабет глубоко вздохнула:

— Вы правы. Но где она?

— Я уверен, что это знает Гарольд.

— Тогда где Гарольд?

— В этом-то и вопрос. Но то, что он вам сказал, могло бы помочь нам понять это.

Она глядела на фотографию так, словно это было зеркало, в котором она обнаружила, что потеряла былую красоту.

— Имел ли Гарольд обыкновение бывать в вашем доме?

— Ни в коем случае! Я не видела его много лет. Я и не узнала его, пока он не назвался. С тех пор он явно похорошел. И вес же внутренне он совсем не изменился.

— Что именно вы имеете в виду?

— Он пришел как бы с дружеским визитом, чтобы помириться со мной за его прошлые грехи. Он до этого виделся с Лорел, и она ему все простила. По крайней мере так он сказал. Но я уверена, что пришел он вовсе не с мирными целями. — Она замолчала и помрачнела лицом, вспоминая разговор. — По-моему, он хотел выведать наши семейные тайны.

— Какие же?

— Одну из них вы знаете, — сказала она, прикрывая глаза. — Мне не следовало рассказывать вам о Бене и той женщине, что заявилась в наш дом с мальчиком. Я прошу вас никому об этом не говорить.

— Я и не собираюсь. А что, это заинтересовало Гарольда?

— Да, но он все перепутал. Гарольд Шерри из тех людей, у кого все выходит шиворот-навыворот. Он решил, что любовником этой женщины был Джек Леннокс. Если бы! — закончила она с вялой улыбкой.

— Вы уверены, что этого не могло быть?

— Абсолютно. Джек в то время был еще на востоке в школе связистов. И речь совершенно определенно шла о Бене, когда та женщина возникла в Бельэре.

— Гарольд не говорил, откуда у него эта информация — или, если угодно, дезинформация?

— Как я сказала, он встречался с Лорел. Но мне трудно поверить, чтобы она говорила в таких выражениях о своем отце. Скорее всего, Гарольд слышал эту историю от других — и все перепутал. Он ненавидит Джека...

— Это понятно. Важнее то, что он сказал о Лорел.

Некоторое время она сидела и молчала. Я только слышал, как за окном прибой медленно отсчитывал промежутки времени.

— Он сообщил, что они снова друзья. Он обедал у нее в доме и сказал, что ему понравился ее муж.

— Думаете, он сказал это искренне?

— Даже не знаю. Люди типа Гарольда редко бывают до конца честными. Он и себя-то не любит, что уж говорить об остальных. И к тому же в его голове всегда одинаково варятся разные идеи.

— Например?

— Он не говорил мне — по крайней мере открытым текстом. Но я могу представить, что у него на уме. Мошенничество, вымогательство и так далее. Гарольд такой человек.

— Я понимаю. Но меня интересует другое. Действительно ли он похитил Лорел, как утверждает? Или же они опять уехали вдвоем и потребовали деньги у ее родителей?

— Я просто не могу поверить, что Лорел на такое способна.

— Но однажды она так поступила.

— Тогда ей было пятнадцать. С тех пор она изменилась. И вообще она в основе своей хороший человек. Она хочет делать добро. К тому же, она чаще бывала в роли жертвы, чем злодея.

Снова мы вернулись к загадке Лорел.

— Возможно, — сказал я, — и дело не в том, кто она сознательно — жертва или злодей. Главный тут Гарольд. Не исключено, что он обладает гипнотическим воздействием на нее — еще с юности. Такое бывает с девушками, особенно с теми, кто не ладит с родителями.

— Я ее понимаю, — задумчиво сказала Элизабет. — С Джеком и впрямь ладить непросто.

— Скажите вот что. Когда Гарольд был у вас, он не говорил, где живет? Не давал телефон, по которому его можно найти?

— Нет, не давал, — сказала она, подумав.

— В какой он был машине?

— В небольшой такой, зеленой. И старой.

В комнате был телефон, и с разрешения Элизабет я позвонил в Лонг-Бич доктору Брокау. Мне ответил женский голос, доктор принимал пациента. Если я оставлю телефон, то он мне отзвонит.

В этот момент в комнату вошла Сильвия Леннокс. Она внимательно стала вглядываться мне в глаза, словно опасаясь того, что увидит в моем взгляде.

— Что случилось с моим сыном, мистер Арчер?

— Его ранил человек по имени Гарольд Шерри. — Теперь я в этом уже не сомневался.

— Но я же специально отправила вас приглядывать за ним.

— За ним требовался куда более серьезный присмотр, чем тот, на который я был способен. Он слишком уж хотел все сделать сам.

Она будто и не услышала меня. Ее мысли блуждали, словно бескрылые птицы в зарослях бед и тревог.

— А теперь от меня сбежал и Тони Лашман. Что, на ваш взгляд, могло с ним стрястись?

— Не знаю. Когда вы его видели в последний раз?

— Утром, когда я поставила его на место.

Она прошла между мной и дочерью к окну. Ее худое морщинистое лицо показалось мне смягчившимся и потерявшим острые очертания, словно обрушившиеся на нее удары были не морального, но физического свойства. Она произнесла тонким скорбным голосом, окрашенным всплесками с трудом сдерживаемой ярости:

— Всю жизнь я пыталась выполнять свой долг и вот чем это кончилось. Мой единственный сын ранен. Мой берег запачкан нефтью. Моя внучка пропала. А Тони бросил меня, не попрощавшись. — Она отвернулась от окна, и в ее расширившихся глазах зияла пустота. — А во всем виноваты мужчины.

— Какие мужчины?