Я рассказал ему об истории в Рено, которой занимались Арни и Филис Уолтерс, и об убийстве в Бриджтоне, о котором мне бы хотелось узнать побольше. Еще я посоветовал ему завтра с утра первым делом связаться с Джерри Марксом.

— Я найду мистера Маркса на месте в воскресенье?

— Да. Я уже договорился с ним. Естественно, тебе придется дать ему аванс.

— У меня есть несколько облигаций, — задумчиво произнес он. — Потом — я смогу воспользоваться своей страховкой. А пока я продам машину. Мне за нее предлагали две пятьсот. Что-то я стал уставать от моторалли и всей этой ерунды.

В дверь позвонили, и кто-то прошел мимо кабинета открывать. Для посетителей было уже поздновато, я вышел в коридор и проследовал за сестрой к выходу. В приемной у телевизора сидели все те же пациенты, глядя на экран, словно он был окном во внешний мир.

В дверь стучали уже довольно сильно.

— Минуточку, — произнесла сестра, доставая ключ и приоткрывая дверь. — Кто там? Кого вам нужно?

Это была Алиса Дженкс. Она попыталась войти, но сестра придержала дверь ногой.

— Я хочу видеть свою племянницу Долли Макги.

— У нас нет такой больной.

— Теперь она называет себя Долли Кинкейд.

— Я не могу впустить вас без разрешения врача.

— Годвин здесь?

— Кажется, да.

— Позовите его, — безапелляционно заявила мисс Дженкс.

— Я как раз собиралась это сделать, не волнуйтесь. Но вам придется подождать на улице.

— С удовольствием.

Я подошел к ним, пока сестра не успела закрыть дверь.

— Вы позволите побеседовать с вами?

Мисс Дженкс пристально посмотрела на меня сквозь запотевшие очки:

— Так вы тоже здесь?

— Да, я тоже здесь.

Я вышел на улицу, и дверь за мной захлопнулась. После домашнего тепла больницы на улице казалось особенно холодно. На мисс Дженкс было толстое пальто с меховым воротником, что делало ее фигуру особенно внушительной. На мехе и на ее седых волосах блестели капли.

— Что вам надо от Долли?

— Это не ваше дело. Она моя плоть и кровь.

— У Долли есть муж, и я представляю его интересы.

— Можете идти и представлять его интересы где-нибудь в другом месте. Меня не интересуете ни вы, ни ее муж.

— Но вы вдруг совершенно неожиданно начали испытывать интерес к Долли. Это вызвано газетной публикацией?

— Может, да, а может, и нет. — В переводе с ее языка это означало «да». Она заняла оборонительную позицию. — Меня интересовала Долли с момента ее рождения. И мне лучше, нежели посторонним, известно, что для нее хорошо, а что плохо.

— Доктор Годвин не посторонний.

— К сожалению, нет.

— Надеюсь, вы не собираетесь забирать ее отсюда?

— Может, да, а может, и нет. — Она вытащила из сумочки салфетку и принялась протирать очки. Когда она раскрывала сумочку, я заметил в ней сложенную газету.

— Мисс Дженкс, вы прочитали описание револьвера, найденного в постели Долли?

Она поспешно надела очки, пытаясь скрыть удивленный взгляд.

— Естественно, прочитала.

— Это ничего вам не напомнило?

— Напомнило. Очень похож на револьвер, который был у меня. Поэтому-то я и приехала в город, чтобы взглянуть на него. Он действительно очень похож на мой.

— Вы признаете это?

— Почему бы и нет? Правда, я его не видела уже больше десяти лет.

— Вы можете доказать это?

— Конечно, могу. Он был украден из моего дома еще до убийства Констанции. В свое время шериф Крейн высказал предположение, что именно им мог воспользоваться Макги. Он до сих пор так считает. Макги с легкостью мог взять оружие. Он знал, что револьвер хранился в моей спальне.

— Вы не сказали мне об этом утром.

— Я даже не подумала об этом. В любом случае это только предположение, а вас интересовали факты.

— Меня интересует и то, и другое, мисс Дженкс. Какие предположения существуют у полиции сейчас? Они считают, что Макги убил мисс Хагерти и подставил свою дочь?

— Я не исключаю его участия. Человек, который мог так поступить со своей женой... — У нее пресекся голос.

— И они снова хотят воспользоваться Долли, чтобы обвинить Макги?

Она не ответила мне. Послышался звук открываемой двери, и на пороге появился Годвин. Он потряхивал связкой ключей и недружелюбно посматривал на нас.

— Заходите, мисс Дженкс.

Она поднялась по бетонным ступеням. В приемной никого не было, за исключением Алекса, сидевшего в кресле у стены. Я скромно встал в угол рядом с выключенным телевизором.

Алиса остановилась перед Годвином; на каблуках она была одного с ним роста, пальто делало ее такой же полной, как и он. Вся она излучала гордыню и упрямство, ничуть не уступая доктору Годвину. — Я не одобряю то, что вы делаете, доктор Годвин.

— А что я делаю? — Он сел на ручку кресла и скрестил ноги.

— Вы знаете, о чем я говорю. Я имею в виду свою племянницу. Вы укрываете ее здесь от властей.

— Вы не правы. Я пытаюсь выполнить свой долг, а шериф — свой. Иногда у нас возникают конфликты. Но это еще не означает, что шериф прав, а я нет.

— Для меня означает.

— Ничего удивительного. Мы уже однажды не сошлись во мнениях в аналогичной ситуации. К несчастью для вашей племянницы, тогда вам и вашему шерифу удалось настоять на своем.

— Мы не причинили ей никакого вреда. Правда всегда остается правдой.

— А травма травмой. Вы причинили ей неописуемый вред, от которого она страдает по сей день.

— В этом я бы хотела убедиться сама.

— Чтобы отчитаться перед шерифом?

— Благопристойные граждане сотрудничают с представителями власти, — поучающе произнесла она. — Но я здесь не по поручению шерифа. Я приехала, чтобы помочь своей племяннице.

— Как вы собираетесь ей помогать?

— Я собираюсь забрать ее домой.

Годвин покачал головой.

— Вам не удастся помешать мне. Я занималась ее воспитанием со дня смерти ее матери. Закон будет на моей стороне.

— Не думаю, — холодно произнес Годвин. — Долли совершеннолетняя и находится здесь по собственной воле.

— Я бы хотела сама спросить ее об этом.

— К сожалению, вам не удастся ни о чем ее спросить.

Мисс Дженкс, вытянув шею, сделала шаг ему навстречу.