— Поздно! Дуэль завтра. Пора назначить секундантов.

— Что ты на меня так смотришь?! — голос Репнина дрогнул.

— Миша, ты друг мне?

— Я твой друг… и еще адъютант Александра.

— Так значит, тебе не повезло, — недобро улыбнулся Владимир. — Вполне возможно, он попросит тебя быть его секундантом…

— Да неужели ничего нельзя сделать? — воскликнул Репнин и осекся — к ним подходили барон Корф и Анна.

— Володя, ты идешь? Мне, старику, давно спать пора. Да и Анна устала.

— Нет, — грубо ответил Владимир.

— Что ж, позвольте тогда пожелать вам всем спокойной ночи…

— Прощайте! — добавила Анна.

— До свидания — я очень надеюсь на это, — со значением сказал Репнин.

— Извините, я могу забрать у вас Анну на минуту, — скорее приказал, чем спросил Владимир у отца и, не давая ему ответить, взял Анну под локоть и отвел в сторону. — Запомни! Миша — мой друг. И у тебя не может быть с ним никаких отношений!

— Отпустите руку сударь, мне больно, — тихо, но требовательно сказала Анна.

— Подожди, я еще не все сказал, — тон Владимира стал угрожающим. — Держись от него подальше! А если вздумаешь делать наоборот, я расскажу ему все!.. И с удовольствием посмотрю на то, как быстро его восхищение тобой превратится в отвращение!..

Анне, наконец, удалось освободиться. Не показывая даже виду о сути разговора, она вернулась к барону и Репнину с милейшей и скромной улыбкой на лице. Барон еще раз кивнул Михаилу, и они с Анной стали спускаться по лестнице к выходу. Владимир и Репнин провожали девушку взглядом: один — полным ненависти, другой — любви.

Утром Анна по обыкновению зашла к барону, чтобы поздороваться. Старый Корф сидел за столом в своем кабинете — у него в руках был медальон, который он рассматривал с печальной нежностью.

— Я думаю, ты бы гордилась Анной, дорогая, — донеслись до девушки необъяснимые слова барона.

— Доброе утро, дядюшка. С кем вы разговаривали?

— Сам с собою, деточка, — барон быстро закрыл медальон и, украдкой смахнув слезу со щеки, подошел к Анне. — Это возрастное. Я ведь не молодею.

— И не стареете. Вашей выправке любой офицер позавидует!

— Пусть лучше завидуют тебе. Ты была великолепна! Я раньше никогда не слышал, чтобы ты пела так вдохновенно.

— Я сама до сих пор не могу поверить, что все это произошло со мной! Сколько внимания, сколько аплодисментов.

— Тебе надо привыкать и к вниманию, и к славе… — барон не договорил — в дверь постучали. — Да кто там? Входите! Никита? Что случилось?

Это действительно было неожиданностью — просто так, без приказа, конюх из поместья приехать не мог. И выглядел он тоже как-то странно — весь в пыли, запыхавшийся, словно гнал всю ночь, не разбирая дороги.

— Доброго здоровья, барин! — поклонился Никита. — Письмо у меня к вам! Срочное!

Корф взял протянутый ему конверт и, извинившись перед Анной, снова подошел к окну, чтобы прочитать письмо. Глядя на то, как вмиг посуровело лицо барона, у Анны тихонечко заныло сердце. Она обернулась к приехавшему и сказала ласково:

— Здравствуй, Никита!

Никита был ее другом и защитником с детства. Анна знала, что он тайно влюблен в нее, но сама не испытывала ответного чувства и оттого всегда старалась держаться чуть обособленно, чтобы не навредить. Анна боялась, что обычную заботливость, свойственную ее натуре, Никита мог принять за нечто большее. И поэтому чувство его было светлым, но безответным и, похоже, безнадежным.

— Анна… — заговорил Никита и осекся.

— Что?

— Да так… Прости, глупость хотел сказать…

— Скажи — я не воспитатель, ругать не стану.

— Красивая ты слишком…

— Да неужели так бывает — слишком? — улыбнулась Анна.

— Выходит, что бывает… прости, — потупился Никита.

— А что ты извиняешься? — поддержал его барон, закончив читать письмо. — Она сегодня действительно необычайно хороша! Это успех окрылил ее — вчера Анна пела на балу, и все были восхищены ее пением.

— Еще бы, ясное дело…

— За письмо тебе спасибо, вот только — от кого оно?

— Не серчайте, барин, но просили тайну не выдавать. И спешить мне надо обратно, пока господин управляющий меня не хватились — дело-то секретное, никто о моем отъезде в Петербург не знает.

— Да я не сержусь, Никита, — задумчиво сказал барон, — ты поступил правильно. Теперь ступай поскорее и клятву свою храни.

— Всего хорошего, барин, — поклонился Никита и еще раз с тоской посмотрел на Анну, — и тебе, Аннушка… Ну, будьте…

Анна проводила его до двери и вернулась к барону.

— Что-то случилось, Иван Иванович?

— Я всегда подозревал, что Долгорукая — женщина завистливая, — негромко сказал барон после паузы. — А теперь вижу, что она еще и нечиста на руку. Она считает, что мое поместье принадлежит ей. Если верить автору письма, она утверждает, что я не выплатил долг ее покойному супругу.

— А кто написал это письмо?

— Автор пожелал остаться анонимным.

— Стоит ли доверять такому посланию? — засомневалась Анна. — Честный человек подписался бы.

— Возможно — да, а может быть — и нет. В жизни бывают разные обстоятельства, — покачал головой барон. — Но что-то подсказывает мне, что дело здесь действительно нечисто. И я должен немедленно отправиться в поместье и узнать все наверняка… А вот и ты, Владимир! Хорошо, что пришел!..

В распахнутых с силой дверях кабинета появился Корф-младший. Владимир выглядел ужасно — он не спал практически всю ночь, много пил, а когда проваливался в подобие сна, то на него тут же налетали кошмары. Владимир вошел в кабинет стремительно и казался озлобленным.

— Я немедленно уезжаю в поместье по срочным делам, — сообщил сыну свое решение барон.

— А вам не понадобится моя помощь? Я готов следовать вместе с вами.

— Нет, благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты остался здесь и позаботился об Анне. Я пока не знаю, сколько мне придется отсутствовать.

— В доме полно слуг, — резко сказал Владимир. — Отчего бы им не позаботиться друг о друге?

— Анна — не служанка, и не смей больше говорить так! — возмутился барон.

— Как угодно. Но я не собираюсь играть в эти игры!

— Пока я жив — или ты будешь меня слушаться, или у меня не будет сына!

— Отец, я давно хотел задать вам один вопрос, — Владимир бросил на Анну взгляд, полный