мощность разининита возрастет, дисциплинатор можно будет установить на Останкинской телебашне — и тогда практически никто в столице не сможет ходить по газонам! Я в свою очередь напирал на то, что нельзя ли при помощи шлифовки граней переключить дисциплинатор на повышение художественности литературных и кинематографических произведений, в частности комедийного жанра. Степан Богданович, польщенный моим вниманием, обещал помозговать над этим…
Так, рассуждая о вещах государственной важности (между прочим, о житейских мелочах в очереди за пивом говорить не принято), мы медленно продвигались к заветному окошку, откуда известная всей округе тетя Зоя раздавала живительную влагу.
И вдруг движение застопорилось. Началось брожение умов. Дождавшиеся своей очереди подолгу не отходили от киоска, что-то втолковывали буфетчице и почему-то передавали обратно уже наполненные кружки, — словом, вели себя крайне странно. Товарищи же, стоящие в хвосте, видя, что продвижение замедлилось, естественно возроптали. «Чего там канителитесь? — вопрошали они. — Не корову же покупаете! Давай отходи побыстрее!» Передние потерянно молчали и лишь указывали пальцами на приклеенную к стеклу табличку: «Требуйте долива пива после отстоя пены!»
«Так это ж действует дисциплинатор», — догадался я. И точно, прибор, который держал в руке Степан Богданович, подмигивал своим зеленым глазком. Только я хотел было сказать старику, чтобы он выключил аппарат (долив доливом, а стоять в очереди лишних полчаса — кому охота), как рядом с нами оказался вдруг небритый гражданин в железнодорожном бушлате и громогласно предложил свои услуги в деле наведения порядка.
— Давай, Коля, шуруй! — выдала ему мандат очередь.
Коля решительно пошел вперед.
— А ну-ка, папаша, убери свой транзистор, — сказал энтузиаст порядка, поравнявшийся со Степаном Богдановичем, и игриво махнул пустой кружкой.
Разве можно от жаждущего человека требовать четкой координации движений, раздался слабый треск… и через мгновение очередь успокоилась. Передние деловито разобрали свои кружки и отошли в сторонку. Задние, увидев это, перестали роптать.
— Он разбил мой кристалл, — тихо охнул Степан Богданович и стал медленно оседать на землю.
Я подхватил старика под руки. Он был без чувств.
— А ну-ка, пивка папаше! — скомандовал тот самый Коля, который только что своим неосторожным движением не позволил колесу истории закрутиться быстрее, — Не видите, доходит старик. Видно, перебрал вчера и сейчас, если не опохмелится, помереть может.
…Что ни говори, а сострадание всегда отличало русского человека.
По недосмотру моего соседа по лестничной площадке рукопись этих мемуаров (к счастью, только первое извлечение из них) попала в руки редактора отдела юмора одного из не очень толстых журналов товарищу Вибе. Не зная об этом, я был крайне удивлен, когда получил письмо следующего содержания (цитирую с купюрами, так как комплименты, высказанные в мой адрес, носят непомерно восторженный характер):
Сначала я немного осерчал на автора этого послания, но, поразмыслив, понял, что мой непрошеный критик отчасти прав. Если тов. Вибе (очевидно, юмористический псевдоним от датского vibe — пигалица) не знает значения некоторых слов, употребленных мною, значит, могут найтись и другие читатели с такими же, а может, и большими пробелами в образовании. И далеко не каждый из них побежит в библиотеку, чтобы почитать о сублимации. И возможно, иной так и останется в неведении насчет Хаммурапи или подумает о нем невесть что, в чем, конечно, автор никак не заинтересован. Однако выбросить, как предлагает тов. Вибе, «все эти премудрости» я категорически не согласен, ибо такая процедура, во-первых, обеднит образ лирического героя, а во вторых, лишит мемуары интеллектуального очарования. Поэтому я иду на компромисс и даю ниже кое-какие пояснения к словам, которые, на мой взгляд, могут быть непонятыми или понятыми превратно. Для сведения тов. Вибе и, возможно, сочувствующих ему читателей считаю своим долгом сообщить, что эрудиции я набрался исключительно благодаря разгадыванию кроссвордов. За отточенность всех формулировок не ручаюсь, так как имею под рукой лишь несколько разрозненных томов БСЭ, словарь Ожегова и свою память, увы, уже слабеющую.
Орфоэпия — правила образцового литературного произношения.
Гипербола — поэтическое преувеличение.
Метафора — прочие атрибуты поэтического языка.
Синекдоха — прочие атрибуты поэтического языка.
Синекура — хотя это слово в мемуаре не встречается, думаю, читателям небезынтересно будет узнать, что оно означает хорошо оплачиваемую должность, не требующую большого труда.
Прецизионный — металлический сплав с особыми физическими свойствами, характерен отсутствием в нем посторонних примесей.
Модуляция — переход из одной тональности в другую.
Дегидратация — отщепление воды от органических или неорганических соединений.
Сублимация — переход вещества из твердого в парообразное состояние.
Лавуазье Антуан Лоран {1743 — 1701) — французский химик; незнание русского языка побудило его вторично открыть закон сохранения вещества и движения, уже открытый до него Ломоносовым.
Шульц — в энциклопедии не обозначен.
Сертификат — слово имеет несколько значений.
Амфибрахий — трехсложная стопа (стихотворная).
Конвергенция — буржуазная теория о сглаживании остры х углов.
Либела — элемент фигурного катания.
Синдром — сочетание симптомов какого-нибудь заболевания.
Дали Сальвадор — изображает из себя художника, но возможно — и шарлатан от искусства; и в том и в другом случае не без таланта.
Сонорные — звуки, в которых музыкальный тон преобладает над шумом.
Реагенты — исходные вещества, принимающие участие в химической реакции.
Somnio (лат.) — нести вздор (см. «Латинско-русский словарь», Государственное издательство иностранных и национальных словарей. Москва, 1949).
Хаммурапи — все-таки не футболист, а царь Вавилонии, большой любитель повоевать, издал закон, предусматривающий четвертование за распитие спиртных напитков в рабочее время.
Аттила — вождь гуннов, чтобы стать таковым, ухлопал родного брата Бледу, который из-за этого не сумел попасть в историю.
Дрозофила — пресловутая муха.
Телепатия — передача мыслей на расстоянии.
Гайд-парк — парк в Лондоне, где ходят по газонам.
Маркони Гульельмо (1874–1937) — якобы изобрел радио.
«Жигулевское» — сорт пива, о чем нетрудно догадаться из контекста.
