двухсот заключенных, начались работы по бетонированию полосы — и полк 2–3 мая передислоцировался на полевую площадку. В октябре 1940 г. в нем имелось 47 машин СБ и 1 ТБ-3. К утру 22 июня 1941 г. в Черлене было 24 СБ и 37 Пе-2. Для СБ было 46 экипажей, «пешки» экипажей не имели и, возможно, даже не были заправлены горючим. О действиях 16-го полка не известно практически ничего, кроме невнятного упоминания В. А. Анфиловым о поддержке им контрудара 11-го мехкорпуса 3-й армии (вероятно, на основании неверного истолкования боевого донесения штарма № 004 в 35-м сборнике). Есть также несколько сообщений о таране, совершенном экипажем бомбардировщика СБ. Все они дают разные описания и трактовки этого события, и разобраться в них весьма непросто. Но в целом картина будет примерно такой. Задача полку командованием 11-й САД поставлена не была, возможно, из-за отсутствия указаний «свыше». Оставалось ждать. Самолеты заправили топливом и загрузили бомбами. Затем в Черлену из Гродно прибыл представитель штаба ВВС 3-й армии. Он сообщил, что над Гродно уже идут воздушные бои, и подтвердил прежнее указание: ждать боевого приказа. В 06:50 командир полка А. А. Скворцов для проведения разведки решил поднять в воздух звено СБ под командованием капитана А. С. Протасова. Едва сделав над летным полем круг, наше звено буквально влетело в боевой порядок Ме-110 — они на бреющем полете скрытно подошли к аэродрому. Немцы летели шестью девятками (54 машины). Ведущий СБ, который пилотировал капитан Протасов, врезался в самолет противника и погиб вместе с ним. Сразу же были сбиты ведомые Протасова, после чего последовала атака на аэродром. Расстрел продолжался 32 минуты. «Мессеры» засыпали аэродром мелкими бомбами и вели непрерывный обстрел зажигательными пулями. Никакого противодействия с земли не было. Самолеты горели, взрывались подвешенные под ними бомбы. В воздухе погибло девять человек, на земле было убито шесть и ранено пятнадцать человек. Личный состав скрылся за толстыми соснами и в значительной степени сумел спастись[131] . К сожалению, на сайте не указано, кто написал это донесение, но сам 35-й фонд ЦАМО, откуда оно взято, содержит документы ГУ ВВС РККА, так что, скорее всего, писал авиатор — не исключено, что начальник штаба полка или сам Скворцов. Таким образом, констатируется факт: СБ капитана Протасова столкнулся с Ме-110, сбил его и упал сам; никаких оценок не дано.

Все остальные источники трактуют данное происшествие не просто как столкновение, но именно как сознательный ТАРАН. Из утверждений маршала авиации Н. С. Скрипко и неизвестного очевидца можно предположить, что таран произошел не при первом налете на аэродром и бомбардировщики взлетали уже под бомбежкой. Три СБ, не успев набрать высоту, встретились с повторно заходившими на цель вражескими самолетами, которые надеялись безнаказанно довершить разгром аэродрома. Но экипаж капитана Протасова не дал возможности им это сделать. Огнем носовой спарки «шкасов» стрелок-бомбардир (штурман) срезал «мессершмитт», после чего СБ, не прекращая стрельбы, в крутом развороте ринулся к ближайшему «юнкерсу». Тот едва успел свернуть в сторону, открыв этим маневром путь советскому пилоту к машине ведущего. Маневрировать в сутолоке десятков машин было невозможно. Бомбардировщик, не прекращая огня и не сворачивая в сторону, врезался в брюхо Ю-88. Оба самолета рассыпались на куски. Вместе с Протасовым погибли стрелок-бомбардир старший лейтенант А. Яруллин и стрелок-радист сержант А. Бессарабов. Это был один из двух установленных таранов, совершенных 22 июня экипажем бомбардировщика на советско-германском фронте.

Неподалеку от головного Ю-88 упали еще две машины: «юнкерс» и второй СБ из звена Протасова, пилотируемый старшим лейтенантом Синолобовым. Некоторые утверждают, что Синолобов тоже таранил неприятельский самолет, но полной ясности об этом нет.

И вот еще одно свидетельство. Н. Попонин, бывший старший авиамеханик 16-го СБАП, пишет, что таран действительно был, причем у него на глазах. И не просто таран, а групповой. Он называет время первого налета (06:30, близко к документу) и утверждает, что на таран пошли все три экипажа СБ. Он называет фамилию второго пилота — не Синолобов, а Свинолобов Виктор Иванович, 1918 г.р., старший лейтенант, — фамилию третьего забыл[132].

Джунгли какие-то! Обстоятельства разные, время не совпадает, марки машин тоже разные (Ме-109, Ме-110, Ю-88).

А. С. Данилов написал, что Черлену бомбили еще и «Дорнье». А что, если таранов было не один и не три, а больше, и в разное время? Потому и возникли разночтения, что фактов тарана было больше: один (групповой) — при первом налете, еще один — позже.

Весь день 22 июня воздушные бои 11-й дивизии проходили над Неманом, на большом участке от Гродно до Лиды. Советские истребители группами по 8–10 самолетов непрерывно отражали налеты авиации противника. Иногда в небе сходились до 70–100 машин. За первый день в 127-м полку было сбито 20 вражеских самолетов. Житель Скиделя С. А. Мозолевский рассказывал: «В воскресенье, 22 июня, собирался с дружками, еще на рассвете, пойти на рыбалку. Совсем было непонятно, почему друзья не пришли. К тому же на дворе был уже день: ярко светило солнце, как обычно, в небе слышались пулеметные очереди. Мама с соседями была на улице. Я с претензиями обратился к матери: почему не разбудила, как договорились вчера перед сном. „Какая тебе рыбалка! Война началась! Посмотри на небо, наш самолет с немецким сражается“. Действительно в небе далеко от Скиделя, между деревнями Пузовичи (сейчас Партизанская) и Хваты крутили карусель в воздухе самолеты. Один наш И-153 и два немецких. Сколько было радости и счастья, когда один из немецких самолетов задымил и потянул на запад. Но тут же мгновенно задымил и штопором пошел вниз и наш „ястребок“. Потом жители деревни Черлена рассказывали, что наш летчик остался жив — использовал парашют».

Противник беспрерывно атаковал аэродромы дивизии, которых теперь осталось всего четыре: Лида, Черлена, Скидель и Лесише. Вскоре был тяжело ранен и выбыл из строя заменивший погибшего П. И. Ганичева подполковник Л. Н. Юзеев. Тогда командование дивизией принял командир 127-го ИАП подполковник А. В. Гордиенко[133]. Сам Гордиенко вспоминал: «На рассвете, неожиданно для нас, налетела немецкая авиация, на все аэродромы почти одновременно, и начала бомбить всеми способами и с горизонтального полета и с пикирования. Все было поднято по тревоге. Мчались кто на чем мог на аэродром, за город. А аэродром горел, горели боевые машины, бензозаправщики, склады. Прибывающий летный состав бросался к уцелевшим самолетам, но большинство из них было законсервировано — экономили моторесурсы. Но и те, которые были готовы к взлету, не могли подняться из-за глубоких воронок на взлетной полосе. Все же нескольким машинам удалось подняться, но на какие аэродромы они ушли, не знаю. Много погибло людей. Погиб командир авиадивизии (полковник П. И. Ганичев), его заместитель по политической части и начальник штаба» [134].

Из политдонесения 11-й САД о боях с 4:00 до 10:30 22 июня (передано по телеграфу):

Истребители дивизии продолжали прикрывать дерущиеся у Немана войска 3-й армии, свои аэродромы, а также собратьев из 16-го бомбардировочного. Когда Гордиенко получил сведения о том, что большая группа самолетов противника снова держит путь на Черлену, он поднял на перехват единственное,