нападение. Трехмоторные машины «Юнкерс-52» выбросили в тылы армий прикрытия множество разведывательно-диверсионных групп. В 4–6 утра ожесточенным налетам подвергся Белосток; бомбами было разрушено здание штаба 4-й армии в Кобрине, весьма некстати в нем же находился и штаб 10-й авиационной дивизии.

На дальнем западе великой страны уже пролилась первая людская кровь, но ее столица Москва по- прежнему мирно спала. Полковник И. Г. Старинов вспоминал: «Кобрин горел. На площади возле телеграфного столба с репродуктором толпились люди. Остановились и мы. Знакомые позывные Москвы высветляли лица. Люди жадно смотрели на черную тарелку репродуктора. Началась передача последних известий…

— Германское информационное агентство сообщает… — начал диктор.

Нигде, никогда позже я не слышал такой тишины, как в тот миг на кобринской площади. Но диктор говорил о потоплении английских судов, о бомбардировке немецкой авиацией шотландских городов, о войне в Сирии — еще о чем-то, только не о вражеском нападении на нашу страну. Выпуск последних известий закончился сообщением о погоде. Люди стояли, не сходили с места и мы: может, будет специальное сообщение или заявление правительства. Но начался, как обычно, урок утренней гимнастики… над пожарами, над дымом разносился бодрый энергичный голос:

— Раскиньте руки в стороны, присядьте! Встаньте! Присядьте!..

Много лет прошло, а я как сейчас вижу пыльную, пахнущую гарью кобринскую площадь и черную тарелку репродуктора над ней…»[101].

Едва рассвело, на военный городок 6-й кавдивизии в Ломже был совершен комбинированный налет: сначала налетели бомбардировщики, затем — истребители. От бомб и пушечно-пулеметного огня погибло и было ранено множество личного состава и боевых коней, ибо между 2 и 3 часами ночи части были подняты по тревоге приказом из штаба дивизии, но со странным дополнением: «Быть в полной боевой готовности, но людей из казарм не выводить». В 5 часов утра авиация противника нанесла удар по гарнизону в м. Россь, где находились 102-й имени С. М. Буденного кавполк 36-й кавалерийской дивизии и основной аэродром бомбардировочного авиаполка 9-й САД. Как вспоминал Е. С. Крук, работавший десятником на строительстве аэродрома, на утро 22 июня в Росси оставалось только шесть деревянных самолетов со снятыми моторами, но зато попало под бомбежку и погибло много селян, занятых на строительстве со своими лошадьми и подводами — в то утро им выдавали зарплату[102]. Бывший механик- водитель танка С. Панчишный, служивший в 8-м танковом полку 36-й КД, вспоминал: «Я свернул на слабо накатанную проселочную дорогу, миновал поляну и стал подниматься к лесу по склону. Над лесом разгоралась полоса восхода, а внизу было еще темно. Шел с зажженными фарами. Раздался все нарастающий гул, заглушающий шум танкового двигателя. Послышался вой — падали бомбы. В небе повисли на парашютах осветительные ракеты. С возвышенности было хорошо видно, что творилось в танковом парке нашего полка. Вспыхнул бензовоз, четко осветив падающие с колобашек танки. Падая, они сшибали соседние. Метались обескураженные танкисты, не знающие, что делать и как себя вести… Какой негодяй отдал приказ поставить танки на консервацию?»[103].

Также сильно пострадали штабы: 5-го стрелкового и 6-го механизированного корпусов в 10-й армии, 14-го механизированного — в 4-й. В военном городке штаба 10-й армии в Белостоке было уничтожено до 20 единиц автотранспорта, был убит начальник 5-го отдела штаба 6-го МК подполковник Г. М. Холуденев. Сразу же большие потери в личном составе и матчасти понесли корпусные батальоны связи. Даже если сами радиостанции после воздушных атак и оставались целыми, то повреждались их антенные устройства. Когда части 7-й танковой дивизии начали вытягиваться на сборный пункт у реки Нарев, при первом же налете на колонну 13-го полка был ранен его командир майор Н. И. Тяпкин. Население Бельска (Бельск-Подляски), разбуженное канонадой, собралось на площади и шумно обсуждало происходящее, когда на город налетели пикировщики Ю-87. Минут через 5–7 к ним присоединились средние двухмоторные бомбардировщики. Бомбы накрыли центр города, разрушили электроподстанцию, водокачку, воинские казармы. Отбомбившись, немцы «прочесали» улицы Бельска огнем пулеметов. Погибли и были ранены десятки мирных жителей. Досталось и войскам, спешно покидавшим город. Штаб 2-го стрелкового корпуса и его батальон связи потеряли две автомашины с радиостанциями и восемь бортовых. Самолеты Люфтваффе свирепствовали по дорогам, громя войсковые колонны и воздушные линии Наркомата связи, на которые опрометчиво сделали ставку армейские связисты. В авторской версии мемуаров маршала К. К. Рокоссовского, в которой были восстановлены все цензурные купюры и которая была выпущена в 2002 г. издательством «Олма-Пресс», написано о том, каким именно способом немцы это делали: «Для разрушения проводной связи он (противник) применял мелкие авиабомбы, имевшие приспособления в виде крестовины на стержне. Задевая провода, они мгновенно взрывались». Как вспоминал после войны бывший начштаба 2-го корпуса генерал- лейтенант Л. А. Пэрн, охота велась даже за одиночными машинами[104]. 144-й кавполк (командир — подполковник Болдырев), поднятый по тревоге после начала войны, находился на марше из местечка Свислочь к Волковыску — соединиться со своей 36-й кавалерийской дивизией, — когда над дорогой, по которой двигались его эскадроны, появились неприятельские самолеты. А. И. Журиков писал: «Не прошли мы и 3–4 часа, как на нас налетели фашистские стервятники, и в первые минуты мы лишились 17 вольтижировочных, самых лучших в полку, коней и 39 человек красноармейцев». Хотите знать, что может сделать с конницей одна-единственная эскадрилья, — почитайте мемуары летчиков Г. Н. Захарова[105] и С. А. Красовского [106]. Картина весьма впечатляющая. По свидетельству полковника И. Ф. Титкова, служившего в 41-м в 204-й мотодивизии 11-го мехкорпуса, на участке дороги, ведущей на Гродно (от Волковыска до реки Россь), валялись трупы коней и стояли разбитые транспортные средства. Там, видимо, под удар авиации также попала какая-то часть, возможно, и из состава 36-й кавдивизии. Мост через Россь оказался захваченным немецким десантом в форме военнослужащих РККА, численностью до 40 человек. Атакой двух саперных рот 382-го легкоинженерного батальона 204-й МД при поддержке батальона танков Т-34, который оказался вдали от своей 29-й дивизии и теперь спешно возвращался в Гродно, десант был разгромлен[107].Трое взятых в плен парашютистов чисто говорили по-русски, очевидно, были из семей белоэмигрантов. Потом танкисты посадили пеших «мотосаперов» на броню и, столкнув с моста в реку подбитый грузовик, двинулись дальше.

Ожесточенным бомбардировкам немецкой авиации подверглись также железнодорожные пути и узловые станции. Было уничтожено очень много военной техники и имущества (танки, автомашины, тягачи и трактора, разобранные самолеты, боеприпасы, ГСМ). Погибло много лиц мирного населения, в том числе семей военнослужащих, которые до этого было запрещено эвакуировать. Два пассажирских поезда, в том числе поезд Белосток — Ленинград, были атакованы авиацией на станции Лида. У тех, кому удавалось спастись, часто не было ничего, даже теплых вещей и документов. Когда начался обстрел Ломжи, зам. командира 87-го погранотряда батальонный комиссар Я. И. Земляков, пришедший в дом, где жили семьи комсостава, приказал женщинам и детям собраться во дворе штаба. Вещи с собой не брать, квартиры. закрыть, дескать, к вечеру все вернутся домой. Оптимист… Так и отправились семьи на восток налегке[108].

Много эшелонов и составов с людьми было разбомблено на станции Волковыск. Как вспоминал бывший зенитчик из 219-го дивизиона ПВО А. А. Шицко, утром 22 июня одиночный самолет противника нанес удар по городской базе ГСМ, но из пяти резервуаров загорелся только один. Огнем их батареи самолет был сбит, а когда объявили «дробь», комбат Баранов приказал нескольким красноармейцам сходить на станцию, узнать, в каком состоянии дивизионный склад. В это время в Волковыск с запада вошел горящий товарный состав, видимо, атакованный и подожженный при подходе к станции; из теплушек доносились истошные крики заживо горящих людей. В этой зенитной батарее служили сплошь «западники», а Шицко вообще успел послужить в польской армии; участвовал в сентябре 39-го в боях за Варшаву, сбил самолет Люфтваффе, за что из рядовых был произведен в капралы, в Волковыск же вернулся в ходе обменов между германской и советской стороной — военнопленные белорусы могли возвращаться на Родину. Поэтому они быстро смекнули, кого везут в составе. Конвойные НКВД попытались воспрепятствовать, но не рискнули оказать вооруженное сопротивление армейцам; они позволили им открыть вагоны, после чего все депортируемые разбежались.

Но вот что самое страшное: при первых налетах машины Люфтваффе преспокойно «работали» с малых высот, не совершая противозенитных маневров. Они заходили на цели, как на учебных полигонах,