Отливает кровавым напиток владык.
Вот и воздух уже меж домов поредел,
И застенчивый шепот сорвался на крик.
Навалилась на сердце бетонная тьма,
И двуногие братья вцепились в траву,
Но и тем не хватило любви и ума,
Кто цианистый привкус почуял во рту.
Семя в землю заронишь – и вырастет злак.
Слово выкрикнешь в небо – зажжется звезда.
Ни одно из деревьев не сделало зла,
Так зачем же я память о них воссоздал?
Рухнет кедр на землю, и царственный ствол Обратится в бумагу для записи слов.
Я топор отшвырну.
Я присяду за стол
И пойму, что отныне к позору готов.
Покинули куклы футляры
Покинули куклы футляры
И мимо домов побрели.
И даже перпендикуляры
Изящный наклон обрели.
Внутри деревянных строений
Мы правду сумеем сказать…
Лишь тени от стихотворений
Наш мозг продолжают лизать.
Ответственный за переделку,
Доверчивый, как бегемот,
Я вилкой пробрался в тарелку,
Но спрятал улыбчивый рот.
Глаза для просушки повесил
И уши засунул в карман
Хоть знал, что больное Полесье
Укуталось в рваный туман.
Мне август надежд не оставил,
Мне век передышки не дал.
Я лучших друзей не исправил,
А больших любовей не знал.
И было так трудно смеяться
Над этой печалью моей,
Что я испугался раз двадцать
Пока не подумал: 'Убей'.
Убей эту жирную сволочь
И реку, и веру, и степь.
Убей эту жаркую полночь
И трупы швырни на постель.
Захлопни и двери, и окна…
Эй, кто здесь для счастья рожден?!
Вот вечер. И дерево мокнет
Под теплым последним дождем.
ДОМ
