мы — это все, что осталось от семьи, мы должны держаться вместе. Ясно вам?

— Конечно же, ты прав, дорогой Оберон, — сказала Блейзе. Она положила руку мне на плечо и подмигнула мне. — Извини, Эйбер, — сказала она. — Ты определенно этого не заслужил. Я постараюсь быть добрее.

— Ты — не моя сестра, — мрачно сказал Эйбер. Он осушил половину кружки одним длинным глотком. — Настоящая Блейзе никогда бы не извинилась. Это не в ее характере.

— Ты ничего не знаешь о ее характере, — сказала Блейзе. — В смысле, о моем.

— О чьем-чьем характере?

— Идиот!

Эйбер просиял.

— О! А вот и та Блейзе, которую все мы знаем и любим!

Я вздохнул. Ну дети малые, да и только… Мне захотелось отшлепать их и отправить спать без ужина. Но не исключено, что попытка отшлепать Блейзе будет стоить мне сломанной руки.

Лучше уж просто сменить тему беседы.

— Расскажите мне, что произошло во Владениях Хаоса. Что я упустил? — обратился я к Эйберу. — Что случилось с тобой?

— Это долгая история.

— А я никуда не спешу.

— И я тоже, — несколько сокрушенно произнесла Блейзе. Она облокотилась на стол и положила подбородок на руки. — Расскажи нам, как ты героически прятался в подвалах.

— Блейзе… — предостерегающе произнес я.

— Да не обращай на нее внимания, — сказал Эйбер. — На нее никто не обращает внимания.

Хохотнув, он допил свой портер, потом жестом попросил Джамаса повторить. Заполучив новую порцию выпивки, он откашлялся, откинулся на спинку стула и приступил к рассказу.

— После того как я оставил вас с отцом на Пути, — начал Эйбер, — я вернулся домой. Со времени нашего ухода там прошла примерно неделя. В доме было странно тихо — он казался каким-то гулким и пустым, как место, где не осталось никого живого. Даже факелы не горели.

Я покричал, но мне никто не ответил. Интересно, куда делись слуги?

Я быстренько сотворил заклинание и послал к потолку несколько светящихся шаров. И в их свете обнаружилась дюжина трупов — там, на потолке. У всех были отрублены головы. Судя по мундирам, это была наша домашняя стража.

Тогда я осторожно принялся обходить дом и изучать нанесенный ущерб. Вся мебель была разбита в щепки, все двери сорваны с петель — даже магически защищенные. На это требовалась немалая сила. Люди Утора — во всяком случае, я предположил, что это были люди Утора, — не в игрушки играли.

На первом этаже я насчитал тридцать девять обезглавленных трупов. Второй и третий этажи тоже были разгромлены. У меня в комнате кто-то вылил все краски и чернила на пол, а потом поразбивал пустые склянки об стены. Получилась жуткая грязь. Конечно, это все я мог восстановить. Что меня и вправду сильно огорчило, так это пропажа моих сундуков, — а с ними и моего самого ценного имущества, в том числе сотен Карт, нарисованных мною за много лет. На этих Картах изображены были места, где я бывал, друзья, соученики и прежде всего родственники. Не удивлюсь, если люди Утора воспользовались ими для охоты на наше семейство.

Отцовскую мастерскую обчистили. Оттуда унесли все, от самых больших приборов до последнего клочка бумаги. Это меня, по правде говоря, не особенно расстроило: отец десятилетиями не обращал внимания на эти вещи. В конце концов, последние десять лет он проводил все свои исследования в Джунипере.

В конечном итоге я методично обыскал весь дом, от подвала до чердака. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что ничего ценного здесь не осталось. Я насчитал девяносто четыре трупа, все до единого — стражники. Слуг среди мертвецов не оказалось: должно быть, они либо разбежались, либо их посадили в тюрьму. Или, если учесть, как трудно в наше время найти хороших слуг, не исключено, что их… как бы это сказать… насильно взяли на службу к другому работодателю.

Я нашел в одной из запасных спален на четвертом этаже почти целую тахту, улегся и попытался отдохнуть. Я не знал что мне еще делать. Судя по состоянию дома, его обшарили настолько тщательно, что прислужникам Утора незачем было сюда возвращаться. Так что покамест я мог чувствовать себя в безопасности.

Усталость одолела меня, и я уснул.

Наверное, я проспал не один час. Но когда я проснулся, то не почувствовал себя отдохнувшим и взбодрившимся; вместо этого меня охватило какое-то странное беспокойство. Мне никогда прежде не доводилось испытывать ничего подобного. Что-то давило мне на уши. Нервы были натянуты до предела. Даже воздух был какой-то напряженный, как будто вот-вот должна была разразиться гроза. Больше всего мне хотелось забиться в какую-нибудь нору и закрыть за собой вход… Однако же я даже не понимал, чем это вызвано.

Что-то надвигалось. Что-то очень скверное. Я это нутром чувствовал.

Мне потребовалось немало мужества — я и не знал, что его у меня столько, — но я все-таки заставил себя спуститься вниз. Я осторожно прокрался к Главному входу — одна половинка двери валялась на земле, а вторая криво висела на петлях — и выглянул наружу.

Небо выглядело как-то странно. Тучи бурлили, и их освещали почти непрерывно бьющие голубые молнии. Во двор дождем сыпались огненные шары, дымящиеся и тлеющие. Воздух мерцал оттенками синего и золотого. Потом у меня на глазах земля содрогнулась и пошла рябью, словно озеро в шторм. Но камни пока что лежали.

Когда я поднял голову, то увидел за стеной мерцающее желто-золотое полотнище света, которое, медленно двигалось в мою сторону. Оно было где-то футов в сто пятьдесят высотой, если не выше. Я вышел во двор, чтобы рассмотреть его получше. Сквозь открытые ворота я увидел, как земля перед этим полотнищем пенится и рвется.

Так я впервые увидел теневую бурю. Я слыхал о них прежде — они когда-то уже обрушивались на Хаос, должно быть, в то время, когда отец нарисовал первый Узор и впервые сотворил Тени, — но никогда не думал, что увижу такую бурю собственными глазами, да еще вблизи.

Меня вдруг охватила паника. Я попятился и кинулся обратно в дом. Стены и пол тряслись; трупы скользили по потолку. Цвета расплывались, словно чернила в воде, а ощущение давления сделалось таким сильным, что я почти ничего не видел.

Я помчался поглубже в дом, выискивая, куда бы спрятаться. Повсюду стали появляться небольшие светящиеся шарики; они катались по полу, стенам и потолку и скапливались в углах. Куда мне было деваться? Я подумал про подвал.

Когда я мчался через кухню и по лестнице в подвал, стены начали пузыриться и таять. Треск, грохот и скрежет сделались оглушительными. Я так и не добрался до подвала — буря настигла меня.

Стены принялись отрываться от пола и подниматься в воздух. У меня начало как-то странно покалывать руки и ноги. Когда я поднял руку, то увидел, что мое тело стало полупрозрачным — я мог видеть через него. Мне необходимо было срочно что-нибудь придумать, иначе я мог и не пережить эту бурю.

Я схватил первую Карту, которая подвернулась мне под руку, — это оказалась площадь Триффик во Владениях Хаоса — и прыгнул прямо туда. Очутившись на площади, я рухнул и несколько минут просто не мог встать. Тело меня не слушалось. Должно быть, я бормотал что-то бессвязное: я помню, как какие-то незнакомые люди помогали мне подняться и о чем-то спрашивали — о чем, я не понимал, — все остальное я тоже помню только урывками.

Должно быть, кто-то узнал меня и сообщил о моем появлении шпионам Утора. К тому моменту, как я пришел в себя, его ищейки уже охотились за мной. Я потратил большую часть дня на то, чтобы оторваться