распаде перекиси водорода (уже знакомая смесь «Т-Stoff» и «Z-Stoff»). Как только пульсирующий воздушно-реактивный двигатель начинал работать, скорость самолета-снаряда возрастала до 580 км/ч.
«Fi-103» имел часовой механизм, с помощью которого осуществлялось «наведение» на цель. Он срабатывал, когда кончался запас топлива, после чего самолет-снаряд пикировал вниз.
Комиссия по оружию дальнего действия должна была сделать выбор между «Fi-103» и «А-4». Оба они представляли собой два совершенно отличных друг от друга типа вооружения. Так, беспилотному самолету- снаряду «Fi-103» атмосфера служила одновременно и аэродинамической опорой, и источником окислителя (кислорода), необходимого для сгорания топлива. В отличие от него ракета «А-4» была баллистическим снарядом, который летел по траектории, схожей с траекторией артиллерийского снаряда. Крылатый снаряд стоил дешевле, чем баллистический примерно в 10 раз, но легко сбивался зенитными орудиями, ракетами и истребителями-перехватчиками.
Вес боевой головки был почти одинаковым. Примерно так же обстояло дело и с дальностью: предполагалось, что оба снаряда будут иметь дальность полета порядка 320 километров. Позднее выяснилось, что средняя дальность самолета-снаряда «Fi-103» составляла около 240 километров, в то время как средняя дальность полета ракеты «А-4» равнялась 306 километрам.
Прежде чем комиссия приступила к обсуждению данного вопроса, оба типа снарядов были ей продемонстрированы в действии. Две ракеты «А-4» успешно выдержали испытание, показав дальность 260 километров. Один самолет-снаряд «Fi-103» поднялся хорошо, но разбился после непродолжительного полета; второй вообще не сработал. Тем не менее комиссия решила рекомендовать разработку и производство обеих систем при условии, что в боевых условиях они будут применяться во взаимодействии.
Через два дня после этого начальник ракетного центра Пенемюнде Вальтер Дорнбергер и технический директор Вернер фон Браун были вызваны на аудиенцию к Гитлеру. Встреча с фюрером состоялась 7 июля 1943 года в его ставке «Вольфшанце» под Растенбургом (Восточная Пруссия).
Фон Браун сделал краткое сообщение о ходе работ над «А-4». После доклада Гитлеру были показаны фильм о запуске снарядов, а также модели ракеты и средств ее транспортировки: «майлервагена» и «видальвагена». Не забыл Дорнбергер упомянуть и об экономической составляющей. Его доводы были просты. Во время «Битвы за Англию» люфтваффе теряли в среднем один бомбардировщик после пяти- шести вылетов, то есть каждый бомбардировщик успевал сбросить от шести до восьми тонн бомб. Стоимость же бомбардировщика вместе с обученным экипажем определяется в 1140000 марок. А ракета «А-4», несущая тонну взрывчатки, стоит в тридцать раз меньше – всего 38000 марок. Сплошная экономия!
Дорнбергер умолчал о другом. Неприцельная стрельба ракетами могла деморализовать противника, но не могла нанести существенного ущерба его инфраструктуре, экономическому и военному потенциалу. В то же время союзники по антигитлеровской коалиции в ответ на ракетные обстрелы могли усилить интенсивность бомбардировок, загоняя Германию под землю.
Альберт Шпеер по этому поводу писал:
«Абсурдной была сама идея противопоставить бомбардировочной авиации образца 1944 г., которая на протяжении многих месяцев (в среднем по 4100 вылетов в месяц) сбрасывала с четырехмоторных бомбардировщиков ежедневно три тысячи тонн взрывчатки на Германию, ракетные залпы, которые могли бы доставлять в Англию 24 т взрывчатки, т.е. бомбовый груз налета всего шести „летающих крепостей“. И нарекать это Возмездием!
Это, по-видимому, была моя самая тяжелая ошибка за время руководства немецкой военной промышленностью – я не только согласился с этим решением Гитлера, но и одобрил его. И это – вместо того, чтобы сконцентрировать наши усилия на создании оборонительной ракеты «земля-воздух». Еще в 1942 г. под кодовым названием «Водопад» ее разработка продвинулась настолько далеко, что было уже почти возможно запускать ее в серию. Но для этого на ее доводке нужно было бы сосредоточить все таланты техников и ученых ракетного центра в Пенемюнде под руководством Вернера фон Брауна. <…>
Я и сегодня полагаю, что ракеты в комбинации с реактивными истребителями могли бы с начала 1944 г. сорвать воздушное наступление западных союзников с воздуха на нашу промышленность. Вместо этого огромные средства были затрачены на разработку и производство ракет дальнего действия, которые, когда осенью 1944 г., наконец, дошло дело до их боевого применения, обнаружили себя как почти полная неудача. Наш самый дорогой проект оказался и самым бессмысленным. Предмет нашей гордости, какое-то время и мне особенно импонировавший вид вооружения обернулся всего лишь растратой сил и средств. Помимо всего прочего, он явился одной из причин того, что мы проиграли и оборонительную воздушную войну».
Однако ни Дорнбергер, ни фон Браун, ни Гитлер об этом не подумали. Наоборот, фюрер был совершенно очарован рассказом фон Брауна и фильмом. Поздравив ракетчиков с большим успехом, достигнутым ими в столь сложном деле, фюрер выразил сожаление, что раньше был недостаточно информирован о боевых свойствах нового оружия.
«Если бы, – сказал он со вдохом, – мы имели А-4 раньше и в достаточных количествах, это могло бы сыграть решающую роль в войне».
Дорнбергер продолжал еще рассказывать о каких-то организационных проблемах, а присутствовавший Шпеер предложил Гитлеру присвоить фон Брауну звание профессора.
«Да, организуйте это сейчас же, – оживленно согласился тот. – Ради такого случая я сам подпишу диплом».
Так Вернер фон Браун стал самым молодым профессором.
С ракетчиками Гитлер распрощался необыкновенно сердечно. Он был под сильным впечатлением, более того – загорелся. Вернувшись в свой бункер, он упивался перспективами, которые открывались этим проектом:
«А-4 – это решающая стратегическая акция. И какое бремя свалится с нашей родины, когда мы нанесем такой удар по англичанам! Это решающее в военном отношении оружие и относительно дешевое в производстве. Вы, Шпеер, должны всемерно содействовать А-4. Все, что потребуется, – рабочая сила, материалы – все должно им даваться немедленно. Я уже собирался подписывать программу по танкам. А теперь вот что – пройдитесь по тексту и уравняйте по категории срочности А-4 с производством танков».
Вопрос был решен раз и навсегда. Ракеты стали частью программы нанесения «ударов возмездия». Самолеты-снаряды «Fi-103» отныне назывались «V-1» («Фау-1»), а баллистические ракеты «А- 4» – «V-2» («Фау-2»). Буква «V» одновременно означала немецкое слово «Vergeltung» («Возмездие») и использовалась для дискредитации известного английского символа победы. Обозначение «V-3» было зарезервировано за проектом сверхдальнобойной пушки.
ИНТЕРЛЮДИЯ 3: «Слоны едят землянику» или Наш человек в Пенемюнде
В истории ракетного центра Пенемюнде есть еще один чрезвычайно интересный эпизод. О нем стоит рассказать отдельно, поскольку он не имеет прямого отношения к нашей теме, но зато приоткрывает завесу тайны над «теневой» историей Второй мировой войны.
Еще весной 1942 года английская разведка получила информацию, будто бы Пенемюнде является важнейшим военным объектом. Информация требовала проверки, и командование английских ВВС стало посылать свои разведывательные самолеты в этот район Балтики, однако, чтобы не выдать немцам своих намерений, англичане фотографировали все побережье – от Киля до Ростока. Через некоторое время летчики сообщили, что немцы вполне примирились с частыми полетами над этим районом, а однажды один из разведчиков вернулся с фотоснимком, на котором было изображено. что-то похожее на небольшой самолет на наклонной пусковой установке. Это был первый вариант ракетного снаряда «Fi- 103».
Вечером 17 августа 1943 года немцы узнали о концентрации крупных сил английской бомбардировочной авиации над Балтийским морем, но сделать уже ничего не успели. Ночью Пенемюнде подверглось налету более 300 тяжелых бомбардировщиков, сбросивших свыше 1500 тонн фугасных и огромное количество зажигательных бомб. Целями бомбардировки были испытательные стенды, производственные цехи и поселок на острове Узедом. Испытательная станция «Пенемюнде – Запад» бомбардировке не подверглась, весь удар пришелся по району гавани с электростанцией и заводом по производству жидкого кислорода. Потери в людях составили 735 человек; среди них был доктор Вальтер Тиль, руководивший разработкой
