— Яхта сама по себе идти не будет.
— Тогда сам его открой.
Уоррен нажал на ручку, и дверца распахнулась. Детективу сразу бросился в глаза пакет, завернутый в желтую промасленную бумагу. Он лежал среди карт, рядом с ручным фонариком, пачкой сигарет и свистком.
Она сказала, что здесь восемь килограммов. Всякому школьнику известно, что в килограмме две целых две десятых фунта. Выходит, здесь семнадцать с половиной фунтов «белой леди». Так-то.
— Давай его сюда, — сказала Тутс.
— Нет, — сказал Уоррен, захлопнул дверцу и подпер ее коленкой, как бы говоря, что нипочем ее туда не впустит. Дождь заливал яхту и двух стоящих на палубе людей. Рука Тутс, сжимающая пистолет, не дрожала. Руки Уоррена, держащие штурвал, — тоже.
— Это не шутка, Уоррен, — сказала она.
— Я знаю, Тутс.
— Тогда отойди.
— Нет.
— Уоррен, он мне нужен.
— Нет, не нужен.
— Не смей решать за меня, что мне нужно, а что нет!
— Тутс…
— Уоррен, не заставляй меня причинять тебе вред!
Тутс, прищурившись, смотрела на детектива через потоки дождя. Ее волосы прилипли к голове, одежда промокла насквозь, по лицу текла вода.
Уоррен не мог точно сказать, был ли это просто дождь, или Тутс плакала.
Он думал, что девушка все-таки не решится выстрелить в него, но не был в этом уверен. Пистолет в руке Тутс задрожал.
— Уоррен… — сказала она, — пожалуйста.
— Тутс…
— Пожалуйста, Уоррен…
— Тутс…
— Пожалуйста.
Уоррен тяжело вздохнул.
Он открыл отсек, запустил туда руку, вытащил сверток, обернутый в желтую промасленную бумагу, захлопнул дверцу. Тутс мгновенно поняла, что он собирается сделать. Когда Уоррен начал поворачиваться, она бросилась вперед, стараясь выхватить у него сверток, отобрать, спасти… И тут Уоррен швырнул пакет за борт.
Плечи Тутс мгновенно поникли. Она с отчаяньем посмотрела на море, и внезапно разрыдалась. Уоррен обнял девушку. Правой рукой он продолжал держаться за штурвал, а левой мягко привлек Тутс к себе.
— Тутс, — сказал он, — поехали домой, а?
Она продолжала вздрагивать от рыданий.
— Тутс, мы теперь можем поехать домой? — спросил Уоррен.
Рыдания девушки разрывали ему сердце.
— Ладно, Тутс? Давай поедем домой?
Тутс слабо кивнула.
— Домой, да, Тутс?
Она кивнула еще раз.
Уоррен обнял ее покрепче. Лил дождь.
Глава 13
— Ну так что это за чертовщина с исповедью, а, Мэттью? — спросил Баннистер.
— Послушайте, — сказал я, — вы же меня хорошо знаете…
— О да, я тебя очень хорошо знаю, — сказал он.
Баннистер был одет в безукоризненный голубой тропический костюм ручного пошива с нежно-зеленой отделкой. Голубая рубашка, зеленый галстук, лакированые черные туфли. Баннистер и его жена обедали с сенатором штата, и тут ему позвонил я. Я сказал, что получил признание по делу об убийстве Бретта Толанда. Я сказал, что хочу провести видеозапись допроса у меня в кабинете.
И вот мы все собрались здесь.
А Этта Толанд пошла на попятный.
Пит Фолгер, который выглядел, как Фил Грэмм, и разговаривал, как Фил Донахью, посмотрел на часы. На лице у него было написано, что все это — пустая трата времени, и что он хочет домой, к жене и детям, и хочет успеть посмотреть одиннадцатичасовый выпуск новостей. Скай Баннистер, который выглядел, как Дэн Квэйл, и разговаривал точно так же, как он, всем своим видом выражал, что он знает меня достаточно хорошо, и понимает, что у меня хватило бы ума не тащить его сюда, если бы у меня не было на то очень серьезных оснований. Но в таком случае, что за чертовщина здесь происходит?
— Мэттью, — сказал Баннистер, — я полагаю, она сказала тебе нечто такое, что ты захотел немедленно передать нам…
— А мне так не кажется, — сказал Фолгер.
— Пит, она пошла на попятный! — не сдержался я. — Что на тебя нашло?
— На меня — ничего, а вот ты стараешься обелить свою клиентку и втянуть в это дело…
— Он не дурак! — резко сказал Баннистер.
— Что? — не понял Фолгер.
— Я сказал, что Мэттью не дурак. Если ты будешь так думать, ты крупно просчитаешься. Что она тебе сказала, Мэттью? И что ты собираешься теперь делать, раз она отказалась от показаний?
— Я просто повторил ей то, что сказал он.
— Что сказал? И кто — он?
— Бобби Диас. Он сказал Этте, что ее муж до прошлого Рождества был любовником Лэйни Камминс.
— И что?
— Вы хотите, чтобы я вам все пересказал?
— Сделай одолжение, — сказал Баннистер.
Этта не сразу сообразила, как ответить на слова Бобби.
Нельзя сказать, что ей ни разу не приходила в голову эта мысль. У нее мелькали подобные подозрения, когда Бретт и Лэйни допоздна задерживались в офисе, обсуждая различные производственные вопросы.
Этта считала Лэйни привлекательной женщиной — для тех, кому нравятся женщины, напоминающие беспризорного ребенка. Бретт временами посматривал налево, но ему нравились ухоженные, утонченные женщины.
Впрочем, вполне возможно, что Бобби сказал правду. Но Этта изо всех сил постаралась не показывать, что его слова хоть сколько-нибудь задели ее.
Вместо этого она приказала Диасу убираться из ее дома, а как только он ушел, Этта сразу же позвонила на яхту.
— Было примерно без десяти одиннадцать, — сказал я. — При предыдущей даче показаний она говорила, что позвонила на яхту без пятнадцати двенадцать. Она это сделала, чтобы скрыть следы.
Она позвонила на яхту без десяти одиннадцать, и ей никто не ответил.
Этта подумала — почему Бретт не отвечает?
Может, он уже едет домой?
