Вы, наверное, думаете, что на такой большой станции, как наша, пищеблок, который должен работать круглые сутки, действительно всегда открыт.

Я нажимала все кнопки подряд, чтобы заставить дверь кольцевого лифта побыстрее закрыться, но попытки оказались тщетными. Если бы мне не надо было безуспешно разыскивать еду на станции после брифинга технического отдела, я могла бы полностью сосредоточиться на своих прямых обязанностях, то есть на решении срочных административных задач. А теперь я неизбежно опоздаю к появлению кометы. Нельзя сказать, что я как начальник станции подавала хороший пример ее обитателям.

Двери наконец очень медленно закрылись, издав страшный скрип, и, чувствуя слабость в коленях и легкость во всем теле, я поняла, что лифт начал спуск от «Альфы» до уровня «Гамма». Шахты в это время пустовали. Возможно, владельцы кабин, которые обычно блуждают ночью на нижних уровнях, готовились сейчас к приближающемуся фестивалю. К тому же теперь у вахтенных смен больше не было работы, блокада уничтожила большинство наших производственных мощностей, после чего исчезла потребность в двадцатичетырехчасовом рабочем цикле. Большинство обитателей станции соблюдают теперь один и тот же режим дня. Земной, хотя мы успеваем сделать два вращения вокруг планеты за сутки.

Я ужасно хочу есть, после вчерашнего ленча у меня маковой росинки во рту не было, я просто забыла о еде. Наверное, до сих пор не привыкла к космическому рациону.

Кабина кольцевого лифта чуть дрогнула, и я поняла, что сейчас она остановится. Я вышла и зашагала сквозь утреннюю толпу, застегивая на ходу куртку и тщетно пытаясь заколоть свои непокорные волосы. Я очень надеялась, что мое лицо не хранит на себе следов смертельной усталости.

Когда дверь помещения, где должна была проходить презентация, открылась, на меня обратились пятнадцать пар внимательных глаз. Будучи начальником станции, я часто ловлю на себе подобные пристальные взгляды и всегда на мгновение цепенею от них.

– Командир Хэлли, здравствуйте, – поздоровалась лейтенант Геймет, коренастая женщина с гладко зачесанными назад волосами, сидевшая за круглым столом лицом ко мне.

Я заняла место рядом с крепышом Биллом Мердоком, начальником службы безопасности, и улыбкой приветствовала всех собравшихся. Из руководителей департаментов приглашение на презентацию приняли только Мердок, моя подруга Элеонор Джаго, возглавляющая медицинскую службу, и Вич, управляющий станцией. Элеонор, спокойная и аккуратная в своем белом медицинском комбинезоне, едва заметно улыбнулась мне, однако в ее взгляде не было ничего фамильярного, он выражал скорее профессиональную заинтересованность доктора Джаго в нашей встрече. Вич смотрел на меня, как всегда, спокойно. Остальные участники встречи являлись представителями Земного Флота, научно-исследовательских кругов и технического отдела. Мердок заметил, что я обвела глазами присутствующих.

– Вам следовало обязать всех явиться сюда. Надо было издать приказ, – проворчал он, наклонившись ко мне так, чтобы никто не мог его слышать. – Людям необходим стимул.

Я нахмурилась. Неужели редкое межзвездное явление – не достаточный стимул для того, чтобы прийти на брифинг? Тем более что я намекнула на открывающиеся в связи с этим перспективы, которые, возможно, позволят прорвать кольцо блокады. Руководители остальных департаментов или не поняли меня, или устали от наших бесконечных неудач.

В помещении стало темно, и над столом появилось изображение звездной панорамы. Это Геймет активизировала голографическую карту.

Мы могли рассмотреть астероидный пояс. Вокруг небольшой оранжевой звезды вращались три планеты, одна из них располагалась достаточно близко и поэтому была теплой и гостеприимной для биологических существ, а орбиты двух других, замерзших, находились на более значительном расстоянии. Голографическая карта постепенно увеличивалась, и казалось, что система Абеляра растет на глазах. Вокруг ближней к звезде планеты двигался по орбите крошечный диск, которым была обозначена наша Иокаста. Никто и словом не обмолвился о том, что масштаб карты неверный. Явившихся на презентацию объединяло чувство солидарности. Кроме того, большинство из них давно уже не видели такого прекрасного шоу. Технический отдел оставался единственным местом на станции, где еще можно было увидеть голографические изображения.

– Кометы во многих древних культурах Земли считались предзнаменованием дурных событий. Для нас же здесь, на Иокасте, их появление, возможно, будет иметь противоположный смысл, – промолвила Геймет и, подняв тонкий указательный палец, описала на карте вокруг планеты предполагаемую орбиту.

Присутствующие, сидевшие вокруг голографической карты, наклонились вперед к столу, чтобы лучше видеть.

– Комета миновала свой перигелий и движется вот уже вторые сутки к границам системы. А для того, чтобы выйти за ее пределы, ей необходимо четыре дня, – объяснила Геймет и активизировала последний элемент голографического изображения: на карте появилась мерцающая комета с ярким хвостом.

В зале послышались восхищенные возгласы и одобрительные восклицания. Геймет умела произвести нужный эффект, поэтому я и назначила ее руководителем презентаций.

– Вы уже дали ей имя? – с лукавым видом спросил лейтенант Земного Флота.

Мердок толкнул меня локтем в бок, выводя из состояния дремоты. Начала сказываться накопившаяся за два ночных дежурства усталость.

– Думаю, что номера будет достаточно, – холодно сказала я.

Предки моего дедушки по материнской линии, должно быть, были дальними родственниками одного астронома, который завещал присвоить его имя наиболее известной комете Земли. Хотя, возможно, все это лишь простое совпадение. Как бы то ни было, но в базе астрономических данных множество ссылок на комету Хэлли.