— Вот доказательство. Образчика нет! Он у Пет­рова, и это единственный его «довод».

Профессор Мартинов одёрнул на себе рубашку при­вычным жестом, совершенно так, как одёрнул бы пид­жак, если бы он был на нём. Довольный тем, что ему никто не противоречит и что он явно прав, профессор сделал несколько шагов с победоносным видом, наме­реваясь продолжить воображаемый спор, как вдруг со стороны Орлиного Гнезда раздался грохот такой силы, что склянки в лаборатории зазвенели.

Профессор выбежал наружу и увидел над Чёрто­выми Берлогами поднимающуюся к небу чёрную тучу.

Этот грохот преобразил его. В одно мгновение в его душе исчезло всякое колебание. Ему, по- видимому, были более свойственны решительные действия. Он вернулся в виллу, схватил бинокль, рюкзак, ружьё. Быстро насовал в рюкзак лекарства, бинты, лабораторные посо­бия, нахлобучил на голову широкополую шляпу и опять выбежал из виллы.

Над всей областью расстилалась пыль. В воздухе носился специфический запах, который не укрылся от внимания профессора. Он возвратился в лабораторию, чтобы захватить с собой ещё кое-что, и с прежней по­спешностью и озабоченностью снова выбежал во двор.

— Чёртовы Берлоги, Чёртовы Берлоги! — бормотал он себе под нос на ходу, словно ища какой-то ответ, направляясь к осыпям. Он шёл и искал объяснение.

«В нашем видимом материальном мире нет ничего такого, что бы произошло или происходило случайно, было бы необъяснимо или недоказуемо. Как предметы связаны с материей и являются её проявлением на раз­личных этапах развития, в зависимости от условий офор­мляющей их среды, так и имена, и названия имеют связь с историей развития того, что существует.

Чёртовы Берлоги, безусловно, не случайно носят своё название. Не случайно народ установил свой за­прет их посещать. Минувшие эпохи, проникнутые ре­лигиозным культом, суеверием и мифами, оставались верны древнейшим понятиям, выработанным непросве­щённым человеком, о демонических силах природы, ко­торыми объясняли всё загадочное для них. Зловещая сила называлась общим названием «Чёртова сила». Чёртовы Берлоги здесь отражают именно страх не­опытного и непросвещённого человека прошлого, но в то же время указывают и на что-то демоническое, что-то опасное для человека. Вот оно и проявляет себя! И слово его страшно и зловеще!»

Тонкая струйка дыма указывала место взрыва. Профессор, не колеблясь, направился туда. Подойдя к самому краю пропасти, он остановился поражённый.

Случилось нечто, бывающее только в сказках. Осыпь исчезла, точно от взмаха магической палочки — страшная песчаная осыпь, лавины шуршащего песка… На её месте виднелись широкие ступени из каменных плит, спускающиеся косо в бездну.

Профессор спустился по этим ступенькам, остано­вился где-то посередине и осмотрелся с таким изумле­нием, словно вдруг попал в сказочное царство.

— Чёрт знает что! — пробормотал он.

На первом повороте лестницы профессор увидел в углу согнутый скелет человека, лишённый черепа… Череп валялся несколькими ступеньками ниже. Профес­сор подошёл ближе, привлечённый блестящей точкой на скелете. Оказалось, что это блик на ручке меча, сияв­ший на груди скелета, как пламя восковой свечи.

Профессор не стал задерживаться, хотя, при дру­гих обстоятельствах, готов был бы потерять здесь и целый день. В настоящий момент его более интересова­ли живые, чем мёртвые.

Спустившись до того места, где кончались ступень­ки, профессор увидел возле зияющей закопчённой ямы распростёртых профессора Иванова и Павлика. Он ки­нулся к ним. Хотя и засыпанные наполовину песком, исцарапанные и испачканные кровью, они дышали, бы­ли живы. Профессор обмыл им лица водой из фляги, перенёс Павлика в тень скал, где ещё оставались кучки песка, свидетели совершившегося чуда, накрыл своей рубашкой лицо профессора Иванова, дышавшего спо­койно и равномерно, как спящий человек, и занялся ис­следованием обстановки. Для него было ясно, или почти ясно, что произошло. Он осмотрел колодец, потрогал его закопчённые стенки, заглянул внутрь, понюхал и выпрямился.

Он с интересом обежал глазами землю, камни, куч­ки оставшегося песка, высохшие пучки травы и радост­ная улыбка появилась у него на губах.

— Победа! Полная победа! — пробормотал он по своей привычке думать вслух. — Ага, вот и ты! — ра­достно воскликнул он, устремляясь к сухому тоненько­му растению. Он собрал в горсть мелкие песчинки во­круг него, поднял на уровень глаз и высыпал. Они за­блестели, как золотые… — Эх, вы! Я вас ищу повсю­ду, жду, чтобы вы подали знак, а вы тут, оказывает­ся…

— Здорово, старик! — услышал профессор Мартинов за собой голос. Профессор Иванов смотрел на него, приподнявшись на локте.

— А, пришёл в себя… Ну, как ты себя чув­ствуешь… разведчик? — добродушно пошутил профес­сор Мартинов.

Иванов поднялся и подошёл к нему, озираясь так, словно находился в комнате с кривыми зеркалами. Его лицо то удлинялось от изумления, то сжималось в на­пряжении, когда он старался что-то вспомнить.

— Но куда ты меня привёз? Что случилось? — спросил он с нескрываемой тревогой.

Профессор Мартинов дружелюбно похлопал его по плечу.

— Я взмахнул магической палочкой, и вот! — он описал широкий круг рукой. Затем он рассказал, что видел и что думает.

Профессор Иванов слушал его, онемев от изумле­ния и неожиданности. Но взор его был устремлен куда-то в прошлое, а глаза горели восторженно и пла­менно.

— У тебя такой взгляд, будто ты созерцаешь ка­кое-то видение! — вдруг перебил сам себя профессор Мартинов.

— Как мало мы знаем свою родину, её прошлое, свой народ! — промолвил Иванов.

— А это… что ты скажешь об этом смятом ра­стении?

— Бедная Виола цинцисфера![5] Откуда она сюда попала?

— Кто, я откуда сюда попал? Да ведь вы… вы… — послышался за ними голос Павлика. Они обернулись.

— Павлик, мой мальчик, ты цел? — воскликнул профессор Иванов.

Павлик смотрел на них так, словно они были су­ществами из другого мира.

— Это вы… Или какая-нибудь телевизия?..

— Приди в себя, мальчик! — сказал, подходя к нему, Иванов.

— Как вы здесь оказались?

— А почему бы мне здесь не оказаться?

— Но я упал!

— А я спустился.

— Но… где же бездна?

Павлик осмотрелся по сторонам. Ощетинившиеся зубцы, окружавшие бездну, смотрели на него, как ему показалось, с несколько виновным выражением. Вокруг, однако, не было ни песков, ни осыпей, и он поднялся в изумлении.

— Что случилось?

— Потом поймешь, потом всё поймешь. Ты не ранен?

— Кажется, я цел! — ответил Павлик. Иванов засмеялся и похлопал его по плечу.

— Здесь производились металлургические процес­сы! — крикнул с другого конца площадки профессор Мартинов. — Здесь были печи!

Иванов покинул Павлика и подошёл к профессору Мартинову. Оба занялись кучей шлака, пролежавшей столетия в уголке меж скалами.

— Работа велась в небольшом масштабе. Может быть, этот шлак попал сюда случайно — сказал про­фессор Иванов.

Профессор Мартинов улыбнулся.

— А крапивник случайно вьёт своё гнездо в тех кустах, где мы с вами вчера его видели? Случайно, ду­маете вы, выросла здесь Виола цинцисфера? Нет тут никакой случайности. Вот, извольте взглянуть! Это