глаза. – Мне осталось тут совсем немного.

– Дев своих успокой, – проворчал главарь, отходя в сторону. – Ревут, что твой ручей. И откуда только слезы берутся, по такой-то жаре…

– Их надо будет проводить до безопасных мест, Я имею в виду – через Мекамп, до Вечного леса.

– До чего? – Лицо скамара перекосилось. – До пущи чародейной? Да в уме ли ты, сударь волшебник, – я лучше замок эмира штурмом брать учиню, чем туда нос свой суну!

– Королева Вейде, – перебил разбойника Фесс, – посулила большую награду за освобождение её пропавших подданных. У тебя все шансы получить её. После этого ты станешь властителем пограничья. Потому что золото, которым тебя одарит владычица эльфов, ты не сможешь увезти и на дюжине вьючных лошадей. Хватит всем. И твоим людям тоже. Я бы на твоём месте не стал связываться ни с какими могильниками. У тебя в руках верное богатство. И всё – твоё. Мне ничего не нужно, немного на дорогу дальше, не более.

На миг ему показалось, что скамар заколебался – и на этот миг, только на краткий миг незримые для прочих тёмные тучи, сгустившиеся над участью молодого и удачливого вожака, рассеялись… – но только на миг, потому что в глазах разбойника вспыхнул алчный огонёк.

– Не-а, – протянул скамар, хищно оскалившись. – Что награда верная – это я не сомневаюсь… но и от своего я тоже не откажусь. Лес от меня не уйдёт.

– Могильное золото не уйдёт от тебя тоже, скамар.

– Это ещё как сказать! – весело бросил разбойник. – Второй раз прорываться так глубоко… и опять же – где я такого мага второй раз заполучу? Не-ет, сударь, пойдём до конца, удачу за хвост тягать, чтобы ни единого перышка не упустить. А потом вместе на север двинем. Ты меня их эльфьему величеству отрекомендуешь.

«Если бы так…» – подумал некромант.

– Послушай, скамар, так и не назвавший мне своего имени. Мы идём прямо в лапы смерти. Я называю вещи своими именами. Началась большая игра, и мы легко окажемся меж молотом и наковальней. Надо уходить, поверь мне. Я не стараюсь увильнуть, просто… просто всё это, – Фесс повёл рукой, указывая на мёртвые тела вокруг, – говорит о том, что скоро здесь будет целая армия. И притом не только солдат. Магов, Скамар, магов, и один отразить их натиск я не смогу. Понимаешь? Кое-кому был чрезвычайно важен этот обелиск, кое-кому очень надо было, чтобы всех эльфиек зарезали на этой красной скале. И этот кое-кто – он могуществен. Нельзя недооценивать его, скамар. Повторяю, надо уходить. Но, – глаза некроманта сузились, – если ты станешь настаивать, я выполню, что обещал. Но потом не жалей, что настоял на своём, – Фесс коротко и зло рассмеялся.

Скамар молчал несколько секунд, на скулах вздулись желваки, губы сжались в тонкую белую линию.

И вновь Фессу показалось, что разбойник вот-вот согласится с ним, но…

– Мы пойдём до конца, – отрывисто бросил скамарский главарь, резко повернулся и чуть ли не бегом бросился прочь.

Успокоить эльфиек стоило немалого труда. Уже скрылся за песчаными волнами чёрный обелиск, уже отряд скамаров ушёл далеко в пустыню, а бедняжки всё никак не могли поверить в спасение, пришедшее, словно в сказках, в самый последний момент. Рассказы эльфиек, поневоле бессвязные и отрывочные, пополам со сдавленными рыданиями, складывались в картину жуткую и тяжёлую – становилось ясно, что Фесс и скамары едва успели – нет, не только спасти обречённых на заклание, но и уберечь «могилу мудреца» от вскрытия. Караван побывал уже у четырёх обелисков, уверяли эльфийки. И у каждого… каждого…

Но тут неизменно следовали слезы, иногда – взахлёб, иногда – тихо, со стоном. Деталей совершённых обрядов некромант дознаться не мог. У каждого обелиска убили по дюжине пленниц. Просто чудо, что не успели добраться до тех, кого Фесс пытался спасти ещё в Агранне. К каравану, рассказывали пленницы, дважды присоединялись другие, они тоже везли «живой материал» для жертвоприношений.

Что происходило после обряда, эльфийки, само собой, не знали. Раса с естественной склонностью к волшебству куда более сильной, чем у людей, они тем не менее ничего не почувствовали и ничего не заметили. Фессу оставалось только идти в никуда, рассчитывая на удачу – деяние, в корне противоречащее всему кодексу некромантии.

И что делать, если скамары после своего некрополя захотят отправиться восвояси? Увы, он, Фесс, не может в одиночку блуждать по салладорскому пеклу. Он не полный профан в магии Воды, но его знаний недостаточно, чтобы отыскивать блуждающие по пустыне колодцы. Впрочем, пока что скамары шли куда нужно – на восток, петляя, конечно, от одного источника к другому, но тем не менее – на восток.

Ничего существенного с отрядом не происходило – пустыня оставалась какой и была, истинным царством смерти, царством абсолютного отрицания живой природы, царством нагого песка.

Главарь скамаров старался держаться от Фесса подальше. Эльфийки попросили дать им оружие – похоже, ещё один раз попадаться никто из них не собирался.

Через два дня пути отряд повернул на юг, и в сердце Фесса закрались самые чёрные подозрения. Конечно, может, это просто совпадение, но… неужели скамары и в самом деле направляются к могиле Салладорца? Но его кенотаф (если там действительно кенотаф) должен был скрываться в безвестности, погребённый под толщами песка, но никак не находиться среди каких-то некрополей, храмов и могильников. Инквизиция и салладорские маги не дураки, им следовало, если уж они заполучили каким-то образом тело Салладорца, упрятать его так, чтобы исчезла сама память об этом захоронении…

После одного дня пути на юг отряд свернул обратно на запад, и последние сомнения исчезли. Главарь скамаров отказывался даже говорить о том, чтобы дать эльфийкам провожатых и довести до обжитых мест.

«Иди с восхода до полудня…» – невольно подумал Фесс, когда точно в назначенное время за барханами впереди поднялись ступенчатые пирамидальные башни – наполовину разрушенные, стены словно изгрызены громадными зубами. Они поднимались медленно, и горячий ветер тонко и злобно выл, с разгона натыкаясь на острые, точно сломанный клык, вершины.

– Вот оно… – проговорил, останавливаясь рядом с некромантом, главарь разбойников. – Золота, камушков – сколько хочешь, хоть лопатой греби. Никакой тебе стражи. Вот только… те, кому под землёй лежать положено… Стеречь их это дело поставили, что ли? Вместо живых, которым и жратву подавай, и деньгу, и бабу…

– Тогда стоп, – скомандовал Фесс, посылая коня вперёд. – Смотри, чтобы с этого бархана – никто, ни-ни, а то сам у меня стражем здешнего золота сделается.

Дважды повторять ему не пришлось.

Конь ступал осторожно, гнул шею, косил на седока большим глазом, словно просил повернуть назад. Фесс явственно ощущал страх животного, непонятно только было, чего он так боится, – сам некромант не чувствовал ничего подозрительного. Впрочем, он часто, как выяснялось, ничего не чувствовал. Плохо, когда нельзя доверять собственному чутью.

На гребне ближайшей к некрополю песчаной волны он остановился. Отсюда можно было разглядеть могильник во всех подробностях.

…Древние стены вырастали прямо из жёлтого песка, словно скалы, вздымавшиеся из морской пены. Пирамиды, пирамиды, пирамиды, простые и ступенчатые, трёх- и четырёхгранные, низкие, повыше и совсем высокие. Все в той или иной степени разрушены. Иные лишились только вершин, иные – стёрты чуть ли не до основания. Острые края изломов уже успел сгладить ветер, гоняющий по пустыне песчаные тучи. Песок заполнил промежутки, длинные золотые языки жадно тянулись к проломам, словно песку мало было своего абсолютного господства вокруг. И чувствовалось, что он не успокоится, пока под его волнами не скроется последний камень, уложенный здесь руками людей.

За чертой пирамид Фессу виделось скопление приземистых, приплюснутых строений с узкими чёрными щелями входов. Меж расплывшихся, местами обрушенных стен на занесённых песком постаментах высились статуи, какие-то получеловеческие, полузвериные фигуры, деталей издалека было не