– А при чем тут сарай?

– Потом узнаешь, – ответил я и подтолкнул Лисицу. – Иди же!

Я побежал по темной улице, наполненной лаем собак. За мусорной кучей я свернул в заросли сирени, прошел сквозь них к своему забору и перелез в огород. По грядкам картошки продвигался уже по- пластунски. Я слышал, как за домом кричал участковый, и чем отчетливее слышался его голос, тем увереннее я продвигался вперед. У двери сарая я поднялся на ноги, приоткрыл прогнившую дверь и юркнул в темноту. Куры узнали меня и крик не подняли. У дровяника я нащупал канистру с бензином и, прихватив ее, поднялся по лестнице на чердак.

«У меня нет другого выхода», – еще раз убедил я себя и обильно полил солому бензином.

Спустившись на несколько ступенек, я щелкнул зажигалкой и поднес пламя к пучку соломы, свисающей с чердака. Огонь охотно ухватился за солому и полез вверх. Я спрыгнул с лестницы и, уже не таясь, со всех ног кинулся через огород к забору. Заросли сирени… мусорная куча… улица…

Я на секунду остановился и обернулся. Дверной проем сарая был заполнен ярким желтым светом, и плоской лентой наружу вытекал густой дым. Одуревшие от жары куры выскакивали из сарая, словно мужики из парилки на снег.

Я побежал дальше и в тени кустарника едва не сбил с ног Лисицу.

– Ну что? Принес часы? – зашептала она.

Не отвечая, я схватил ее за руку и потащил по самым темным переулкам. Мы запутывали условного преследователя до тех пор, пока Лисица не заметила отблески пожара.

– Что-то горит! – сказала она. Остановилась, посмотрела по сторонам.

– Хорошо горит? – спросил я, садясь на бревно.

Лисица встала на бревно, поднялась на цыпочках.

– Вижу пожар! – взволнованно доложила она. – Дом горит!

– Это не просто дом горит, – поправил я ее. – Это часы покойника горят.

Лисица с ужасом посмотрела на меня.

– Ты?.. Так это ты?!

– Не переживай, – ответил я. – Дом застрахован. Получу деньги, построю новый.

– А где ты до этого будешь жить? – растерянно спросила Лисица.

– Участковый ведь уже отвечал на этот вопрос.

Где-то далеко завыла сирена пожарной машины.

– Быстро отреагировали, – сказал я и зевнул. – Тем не менее, часы уже превратились в лужицу расплавленного металла. Вот такой грустный финал.

Я встал, посмотрел на небо, в котором отражались огненные блики, и протянул Лисице руку.

– Пока!

Она руки не подала, глядя на меня с недоумением.

– А ты куда?

– На городской пляж. Там полно топчанов. А ночь сегодня теплая.

– Я с тобой!

– Ни в коем случае! – категорично отказал я. – Твоя главная задача – не опоздать на завтрак.

Она еще что-то хотела сказать, но я круто повернулся и быстро пошел в темноту.

– Эй! – крикнула Лисица. Она до сих пор не знала, как меня зовут. Собственно, мое имя в этой истории уже не играло никакой роли.

На жестком топчане я долго не мог уснуть. Голова распухала от мыслей. Я все еще не мог поверить, что всего за сутки моя жизнь изменилась радикально. Еще вчера днем я с увлечением охотился на камбал, мечтал купить новый карбюратор для своей развалюхи и планировал переклеить обои в гостиной. Теперь у меня нет ни дома, ни машины, ни будущего. Бомж!

Я вынул из кармана портмоне покойника и при свете луны стал изучать его содержимое. Я внимательно рассмотрел фотографию в паспорте. Прическа короткая, бакенбарды переходят в аккуратную бородку. Под носом – тонкая ниточка усов, какие были в моде у карточных шулеров и альфонсов… Кто же ты, Рюмин Александр Николаевич, поломавший мою жизнь?

– На станцию Майоровка! – сказал я таксисту.

После ночевки на берегу я с наслаждением откинулся на спинку сиденья, закрыл окно и стал отогреваться.

– Замерз? – учтиво спросил водитель и включил печку.

Было еще рано. На траве блестела роса. В заболоченных низинах стоял туман. Мы неслись по пустынному шоссе и лишь один раз обогнали грузовик с доярками.

Такси взлетело на мост, с которого мы с Лисицей совершили беспрецедентный прыжок на товарный поезд. Убедившись, что на мосту нет ни моей, ни какой-либо другой машины, я хлопнул себя по лбу и сказал:

– Шеф, прости! Я забыл, что сегодня воскресенье и моя электричка не ходит. Поехали назад.