Дима тут же ее отпустил.

— Пошли, поищем этих ряженых, — предложил он. — А то действительно закоченеем.

На берегу никого не было. Повсюду в траве валялись объедки и всякий мусор. Полоска сероватого песка, уходившая в воду, была испещрена разнообразными следами.

— Вот их следы! — объявил Дима. — Целая куча отпечатков, и все идут в одном направлении… Опаньки, как интересно!

— Что там? — подбежала к нему Катя.

Дима указал на песок. Два десятка отпечатков ног шли к воде и обрывались у самой кромки. Обратных следов не было.

— Они что, в воду ушли? — поразилась Катя. — Или улетели?

— Похоже на то, — пробормотал Дима. Он тоже был удивлен.

Катя и Дима постояли несколько минут, глядя на следы.

— Мне кажется, они не скоро вернутся, — сказала Катя. — Пошли-ка на станцию.

Дима и Катя, не особо торопясь, пошли обратной дорогой в сторону железнодорожной станции. Туман, как будто исполнив свою роль, стремительно таял. Скоро от него осталась только сизая дымка у самой земли. Верхушки деревьев золотило солнце. Катя подумала, что такое нежно-голубое небо бывает только сразу после рассвета. Лахта просыпалась; тут хлопали дверью, там бранились, где-то заводили машину… Несмотря на ранний час, на станции уже толпился народ.

— Ты куда сейчас — домой? — спросил Дима. — Хочешь, провожу?

Катя посмотрела на Диму и решила, что домой ей не хочется.

— Может, погуляем? — предложила она. — Смотри, какое небо. Днем жарко будет.

— Давай, погуляем, — сразу согласился Дима. — Здесь?

— Ну, я не знаю. Можно и здесь. А купаться тут где-нибудь можно? Только не в том озере…

Дима немного подумал и предложил:

— Пошли пока по этой улице, вдоль железной дороги. Пройдемся до Ольгино, ты ведь не торопишься?

Катя не торопилась.

Справа высились розовые от солнца сосны, а в зарослях рябины прятались дачи; слева, за железной дорогой и почти пустым шоссе, чернел густой лес.

— Лахта плавно перетекает в Ольгино, — пояснял Дима. — А дальше начинается довольно приятный лес. Где-то там, в самой чаще, заброшенный карьер. Я в детстве с отцом туда купаться ездил. Правда, давно. Последний раз — лет пять назад.

— И что там, хорошо?

— Потрясающе. Представь себе синее-синее озеро с крутыми берегами. Со всех сторон — бор. Сосны, черника, земляника… Посреди карьера — песчаные островки. А на них цветет алый иван-чай. Переплывешь на такой островок, ляжешь на спину, греешься на солнышке, смотришь на облака…

— Да, наверно, здорово, — вздохнула Катя.

— Мы с отцом туда один раз ездили с палаткой, — продолжал Дима. — С ночевкой. Мне тогда лет десять было. Вечером костер жгли, рыбу жарили. Может, потому так и запомнилось, а на самом деле и нету там ничего особенного…

— А кто твой отец? — спросила Катя.

— Он врач. Точнее, фармацевт. У них небольшая фирма — витамины выпускают, биодобавки всякие. Мама тоже врач, она вместе с ним работает. А твои родители кто?

— Мама — учительница, а папа… — Катя задумалась. — Ну он, в принципе, инженер, но работает не по специальности — мастером на мебельном производстве. Зато деньги зарабатывает. Учитывая, какая безработица у нас во Пскове, это очень даже неплохо.

«Надо бы им все-таки позвонить, — подумала она. — Сказать, что провалилась…»

Разговаривая о всякой всячине, Катя и Дима шли вдоль железной дороги, пока не уткнулись в глухой забор. На заборе что-то было написано по-фински.

— Ну здрасте, — огорчился Дима. — Это что за новости?

— Перейдем на ту сторону, — предложила Катя. — Я вижу, там тоже дорожка.

Катя и Дима пересекли железную дорогу, перебежали через шоссе. Велосипедная дорожка, которую заметила Катя, шла возле самой трассы, по краю мрачного сырого леса. Через несколько сотен метров она свернула влево и потерялась между елями. Катя в нерешительности остановилась.

— В чем дело? — спросил Дима.

— Мы же вроде собирались на карьер…

— Знаешь, там теперь все перекрыто, а через лес я, боюсь, не найду. Да и сыро, еще роса не сошла. Пошли дальше.

— Как-то меня этот лес не вдохновляет.

— А это не лес. Это Петровский лесопарк. Вполне цивильное место. Сюда люди из города гулять приезжают, воздухом дышать, грибы собирать…

— Здесь нет грибов, — возразила Катя. — Разве что мухоморы. Посмотри, тут же сплошной ельник и папоротники.

— Ну не знаю, я не спец. Зато тут нормальные дорожки.

Катя посмотрела под ноги и обрадовалась.

— Тут есть лошади! — сообщила она, указывая на глубокие отпечатки копыт. — Обожаю лошадей!

— Я слышал, где-то здесь есть конюшня, — сказал Дима. — Можно взять лошадей напрокат. Хочешь?

— Хочу, — с энтузиазмом откликнулась Катя. — Я во Пскове каждое воскресенье ездила с подружкой на лошади кататься…

— Конным спортом занималась?

— Нет, просто у меня на лесозаготовительной базе была знакомая лошадь… — Катя засмеялась и поправилась: — В смысле, знакомые, а у них лошадь. Белочка.

— Ха! Рыжая, что ли?

— Нет, Белочка — потому что светлой масти. А Танька, подружка моя, брала гнедую. И мы катались где хотели — по полям, по лугам…

Дима улыбнулся. Ему представилась хрупкая светловолосая девушка на белой лошади, летящая над цветущим лугом в лучах восходящего солнца.

— Тебе пойдет белая лошадь, — сказал он. — Ну, пошли искать конюшню! Возьмем пару лошадей и часик-два покатаемся.

— Это, наверно, дорого? — озаботилась Катя.

— Не настолько, чтобы я разорился. Заодно верховой езде меня поучишь.

— Ничего сложного, главное — правильно сидеть и уметь держать поводья. А где искать эту конюшню?

— Понятия не имею. Да пошли прямо по следам. Они нас наверняка выведут куда надо.

Дорожка уходила все дальше и дальше от шоссе. Из ельника пахло грибами и веяло холодом; капли росы блестели на черных смолистых стволах. Папоротники сменились зарослями черники. Дорожка раздвоилась, потом еще раз. Гравий сменился утоптанной землей, отпечатки копыт исчезли, а потом