– Ты кто? – уже громче, хрипло выкрикнул Грошний.

– Ты что, меня не узнаешь? – удивились снаружи.– Открывай, не валяй дурака!

– Помолись! – потребовал Грошний.

– Что?!

– Помолись! – окрепшим голосом крикнул Грошний.– Молитву прочти! Громко, чтоб я слышал! Или давай, ломай дальше!

– Эх,– посетовал Фрупов,– сейчас бы, к примеру, «Эм-девятьсот семьдесят третий»!

– «Эм-девятьсот семьдесят третий» – это что? – осведомился Стежень.

– Прибор ночного видения.

– У меня есть,– сказал Стежень.– Дома.

Четверо мужчин негромко рассмеялись.

Они стояли за забором, в тени соседских яблонь. Сам сосед остался дома, хотя порывался тоже поучаствовать в боевых действиях. Стежень не разрешил.

– Ты же бухой,– заявил он.

И это было правдой.

Бухой не бухой, а выстрелы сосед слышал. Выстрелы и застрявшая в канаве неизвестно чья машина. Комментарии излишни.

Сосед утешился, когда Стежень попросил его охранять женщин.

– Это что за лязг? – спросил Фрупов.

– Думаю, он пытается вышибить дверь,– заметил Игоев.

– Надеюсь, что мужики успели спрятаться,– пробормотал Стежень.

Но в это не очень верилось. Может, хоть Димка уцелел?

Во дворе трупов не наблюдалось. И дверей в доме тоже не наблюдалось. Сразу видно, что проходить сквозь стены тварь еще не может.

– Какие будут предложения? – Стежень посмотрел на Фрупова.

– Меня учили заходить вторым,– сказал тот.– После гранаты. Но гранаты у нас, как я понимаю, нет?

– Думаю, у тех, кто охранял дом, гранаты были,– отметил Игоев.

Доносившиеся изнутри звуки стихли. Но через пару мгновений возобновились снова.

– Пошли,– решительно произнес Ласковин.– Я – первым. Вова, прикроешь меня. Глеб, вы – на подстраховке, но надеюсь, что до рукопашной не дойдет.

– Я тоже надеюсь.– Стежень не любил прятаться за чужими спинами, но преимущества огнестрельного оружия понимал.

Перебрались через забор и подошли к дому. Стежень не без огорчения заметил, что входная дверь вывернута с мясом. Но лампочка над входом горела.

Удары металла о металл, словно бой гонга, отдавались в висках.

Фрупов и Ласковин достали оружие, переглянулись. Андрей знаком показал Стежню: держи выход. Глеб кивнул. Затылком он чувствовал теплое дыхание Игоева.

Ласковин одним прыжком оказался на крыльце, Фрупов отстал от него лишь на мгновенье. Две бесшумные тени исчезли в доме.

И ничего. Только металлический лязг. Прошла минута, другая…

Игоев тронул за плечо Глеба, глянул вопросительно. Стежень кивнул, и они вошли.

Не без облегчения Стежень увидел Ласковина и Фрупова у подвальной лестницы. Живых и здоровых. А вот охране повезло меньше. Один лежал буквально у ног Стежня с развороченной грудью, второй – чуть подальше. Глеб не без труда (нижняя часть лица превратилась в кровавое месиво) признал в нем «Иванова». Третьего не было, зато на пороге гостиной лежала на полу незнакомая женщина.

Ласковин бросил быстрый взгляд в сторону Стежня и Игоева, усмехнулся и нажал на спусковой крючок. Грохот выстрелов заглушил металлический лязг. Ласковин отлетел назад и опрокинулся на спину. Снизу, с подвальной лестницы, метнулась стремительная тень, миновала Стежня (тот ничего не успел сделать, разве что признать в бегущем третьего охранника), обогнула Игоева и выскочила из дома. Стежень тоже бросился к выходу и увидел, как поменявшая носителя тварь с нечеловеческой силой выволакивает из канавы застрявший «опель».

Оттолкнув Глеба, на крыльцо выскочил Фрупов, прицелился, держа пистолет двумя руками.

Треск выстрелов, лязг, звон разбитого стекла. Стежень сообразил, что Фрупов стреляет не в монстра (тот двигался слишком быстро, чтобы прицелиться), а в автомобиль.

Тварь заметалась по улице, затем перемахнула через забор напротив ворот Стежня и пропала в темноте. Глеб больше не видел ее, но чувствовал. И знал, что монстр бежит и будет бежать, не останавливаясь. И даже знал куда. В лес. В тот самый лес, откуда его выгнал топор Глебова деда.

Стежня окликнул Кирилл. Пока Фрупов палил в машину, а Стежень на это глазел, Игоев успел перенести потерявшего сознание Ласковина в гостиную. Увидев на куртке Андрея характерную дырку от пули, Стежень мысленно продолжил ее полет, и сердце его сжалось от нехорошего предчувствия. Он поспешно расстегнул куртку Ласковина… и вздохнул с облегчением. Потому что увидел под курткой бронежилет и серую головку застрявшей в нем пули.

– Рикошет,– произнес у него за спиной Фрупов.– От двери. Везучий парень.

Ласковин открыл глаза и сразу сел. Огляделся по сторонам, а уж потом – на собственную грудь.

– Думать надо,– укорил Фрупов.– А если бы в голову попало?

– Ушел? – сиплым голосом спросил Ласковин.

– Ушел,– кивнул Фрупов.

– Игоев где?

– Цел,– успокоил Стежень.– Пошел Дмитрия из подвала вызволять.

Ласковин поднялся, с кряхтением стащил куртку, броник, потер грудь.

– Давай посмотрю,– предложил Стежень.

– Не заморачивайтесь. Что это за женщина? Ваша?

– Нет.

Стежень наклонился, приподнял накрашенное веко. Знакомая картина. Только без измененной пигментации.

– Предыдущий носитель,– сказал он.– Я ею займусь.

– Может – позже? – предложил Ласковин.– Пока он далеко не ушел…

– Позже она умрет,– отрезал Стежень.– А приятель наш уже километров на десять учесал. Вы лучше подумайте, что с этим делать,– он кивнул на трупы.

– Это как раз не проблема,– заметил Фрупов.– Лес рядом, шанцевый инструмент найдется. Глеб, есть у тебя что-нибудь типа мешка для мусора?

– Стоп! – перебил Ласковин.– Это, Вова, как я понимаю, люди, а не отморозки. Не по-христиански зарывать их, как… кошек.

Фрупов посмотрел с удивлением:

– Что предлагаешь?