– Не смей! – злобно прохрипел самозванный генерал.
…И вдруг Фрупов увидел: из генераловой шевелюры торчат рожки. Аккуратные такие, черные, остренькие, блестящие, словно покрытые лаком. А глаза у генерала – и не глаза вовсе, а сплошной жгучий огонь.
Тут Владимира объял такой невыразимый ужас, что он взвыл в голос. И рванулся изо всех своих немалых сил, выкрутился из цепких пальцев и…
Пришел в себя аж на Обводном канале. Потный, задыхающийся, с безумным взглядом, Владимир Константинович Фрупов чесал во весь дух по набережной, а прохожие так и шарахались в стороны.
Пришел в себя и остановился. Огляделся. Погони не замечалось. Недавнее прошлое помнилось смутно.
Фрупов прикинул, какой кусок отмахал на автопилоте, и даже удивился. Вынув платок, Владимир Константинович вытер мокрое лицо и, свернув направо, по Подъездному переулку двинулся к вокзалу.
Витебский вокзал – место не столь бойкое, как, например, Московский или Финбан. Но чтобы подумать и оглядеться – вполне подходящее. А подумать требовалось. Происшедшее не укладывалось ни в какие логические рамки. Фрупов знал: никаких психотропных штучек на нем не испробовали. На этот счет у Владимира Константиновича имелся достаточный опыт. А в штучки психиатрические как-то не очень верилось. Он ведь не какой-нибудь нервнобольной придурок, а спец. Профессионал. С другой стороны, профессионал обязан допустить и появление гипнотизера невероятной мощи… Рожки эти мерзкие так и торчат перед глазами. Остренькие, блестящие… Скрытые символы подсознания, надо полагать… Ах ты…
Фрупов выругался, шепотом, но смачно. Дело не в рожках. Дело в той боевой машине, какую они сварганили за эти три года. Владимир отлично представлял возможности «исполнительного» отдела партии. Он знал каждого: от матерых Мишкиных «волкодавов» до свеженьких небитых кадетов. Плюс связи во властных структурах. Плюс контакты и сочувствующие в «законных» ведомствах. А вот ему, Фрупову, опереться практически не на кого. Все его реальные связи наверняка засвечены. Оно, конечно, проще жить нелегалом у себя дома, чем в чужинской стране, но в чужих краях у него была конкретная поддержка. И конкретная задача… Рожки эти омерзительные… Рожки…
Фрупов оживился. А ведь это мысль! И совсем недурная мысль!
Владимир Константинович спустился вниз, вышел из здания вокзала, привычно проверился… Чисто. Напротив трамвайной остановки торчали грибочки телефонных автоматов. Фрупов выбрал крайний. Набрав номер (никаких записных книжек, все – в голове), загадал: если дома, значит, интуиция не подвела.
– Да,– произнес мужской голос.
– Доброе утро, Инквизитор,– сказал Владимир Константинович.– Есть дело. Поговорим?
Ответ последовал не сразу, собеседник думал. Но думал недолго.
– Когда и где?
– Я у Витебского вокзала. Буду прогуливаться по нечетной стороне Казачьего переулка.
– Годится,– последовал ответ.
– Я…
– Не беспокойся.– Собеседник хмыкнул.– Я тебя узнаю. Жди. Буду минут через двадцать.
Пока Фрупов рассказывал, Стежень не столько слушал, сколько изучал его и Ласковина. Изучал, анализировал и пришел к выводу, что командир Фрупов и вольный боец Ласковин очень похожи. Особенно же глазами. И у того и у другого характерный взгляд человека, полагающего себя правым всегда и при любых обстоятельствах. Договариваться с такими трудно. Зато драться спина к спине – одно удовольствие.
Одна из Кириных девочек принесла кофе, другая – бутерброды. Оставили и удалились. Вышколены.
– По крайней мере стало ясно, откуда у нашего подопечного боевики,– сказал Игоев.
Стежень видел: Фрупову очень хочется позадавать вопросы, но сдерживается. Тоже вышколен.
«Если „исполнители“ партии „Национальное возрождение“ похожи на него, хлебнем мы с ними лиха»,– подумал Глеб.
Любопытно, как ему удалось вывернуться из черных лапок Морри? Повезло? Или чуть больше, чем повезло?
– Как вы устроились, Володя? – спросил Игоев.– С жильем помочь не надо?
– Нет, спасибо. С этим проблем нет. Проблема со временем.
– То есть?
– Пока,– сказал Фрупов,– я знаю о моих бывших коллегах практически все. С отставанием на сутки. Наше серьезное преимущество. Тем не менее мне необходима поддержка. В одиночку мне этого генерала не устранить.
– Бессмысленно,– заметил Стежень.
– Что – бессмысленно?
– Убивать генерала. Он просто сменит носителя.
– Тогда что нам делать?
– А вот это,– сказал Игоев,– мы сейчас и обсудим.
Глава третья
– Свои люди там у меня, конечно, есть,– сказал Фрупов.– Но чтобы связаться с ними, нужно время. И осторожность.
– Естественно,– согласился Ласковин, газанул и, подрезав серую «вольву», вывернул на Невский.
– И еще мне надо подумать. В тихом спокойном месте. В нашем деле подумать никогда не вредно.
– Естественно,– снова согласился Ласковин и притормозил перед светофором. Подрезанная «вольва» тут же пристроилась рядом. Ее водитель опустил стекло, вознамерившись что-то сказать, но, поглядев на Владимира, от реплики воздержался.
– Прощупаю контакты,– продолжал Фрупов.– Соберу информацию, сориентируюсь. Мишка, конечно, профессионал, настоящий мастер. Но – практик. И тактик. Это значит – Мишку можно просчитать. Например, в недавней загородной акции чувствуется его почерк. Очень характерный почерк.
– Еще есть Морри,– напомнил Ласковин.– Кстати, с учетом этого, можно ли доверять твоим информаторам?
– Надеюсь, что эта тварь не подгребла под себя всех,– произнес Фрупов.– Если подгребла, значит, мы всяко на бобах. Будем сидеть тихо, Морри все равно до нас доберется. Только чуть позже. У следующего перекрестка – налево.
– Лучше – раньше.– Ласковин усмехнулся.
«Ауди» свернул на Мытнинскую.
– Теперь куда? – спросил Андрей.
– Уже приехали,– ответил Фрупов.– Вот в эту арку.
Однако поперек арки, перегораживая ее, стоял «паджеро».
Ласковин подал назад, съехал с тротуара, остановился у обочины.
– Однако! – процедил он.– Твои?
– Сомневаюсь,– отозвался Владимир.– Погоди, сейчас разберемся.
– Сиди! – отрезал Ласковин.– Не светись!
Он выбрался из машины, подошел к джипу и постучал по тонированному стеклу.
Дверца открылась, высунулась бритая голова, что-то сказала. Фрупов не услышал, что именно. И не услышал, что ответил Ласковин. Но ответ голове явно не понравился, и ее обладатель вылез целиком, во всей мясисто-золоченой красе. Навис над невысоким Андреем, растопырил пальцы. С другой стороны джипа вылупился еще один экземпляр. И третий. Без золотых прибамбасов, но ощутимо более опасный. Фрупов открыл дверцу… Но его помощь не понадобилась.
Ласковин, пальцовкой не устрашившись, поймал «козу», повернул аккуратно и поставил золоченого на четыре точки. Второго успокоил не столь элегантно – пробил ногой назад, и приятель впечатался в стену. Третий полез за пазуху… и наглядно продемонстрировал недостатки подмышечной кобуры. Ласковин даже не потрудился уйти с линии. Перепрыгнул через стоящего на карачках, атаковал цки в голову – противник успел поднырнуть, но нарвался на удар коленом и осел. Рука так и осталась за пазухой.
Ласковин мимоходом отвесил стоящему на четырех костях, или, точнее сказать, окороках, пинка в
