– Разве Олмер, золотоискатель из Дэйла, произнес эти слова? – глядя прямо в глаза Королю-без- Королевства, вопросил Форве.

– Я как-то думал, что да… – Олмер с деланным испугом ощупывал себя.

– Постойте, постойте! – вмешался Фолко, видя, что Форве уже готов ответить. – Поговорим об этом после! Как… как ты уцелел, Олмер?

– Нелегко это было сделать после твоего кинжала, половинчик. – Губы Злого Стрелка растянулись в улыбке, но глаза оставались холодны и темны точно сталь. – Не знаю, вторжению каких Сил послужил мой Гундабадский трофей… однако боль эту я не забуду до конца своих дней, каковой, не сомневаюсь, когда- нибудь да наступит. – Король-без-Королевства с усилием потер лоб. Голос его стал глухим и надтреснутым. – Был огонь. Я увидел… нет, лучше не говорить об этом! Я узрел в единый миг весь Мир, от глубочайших пропастей Унголианта до горних высей, где плывет гордый корабль Эарендила… Я видел Великую Лестницу и тайные коридоры Черных Гномов. И еще… я видел сияющий Путь, что уходил в небеса, тот самый Прямой Путь в Валинор. И меня понесло по нему, все быстрее и быстрее, Мир оставался позади, внизу расстилалось морс, но не наше, человеческое море, нет – одно из тех, что называют Нездешними, или Гремящими, хотя я не слышал ни звука. В молчании катились подо мной серые волны, безжизненные, как сама Смерть. Я видел острова… затканные мглой острова, где черные пики вздымались из пены прибоя… А потом…

– Потом был жемчужный берег, и вечнозеленые заросли, и узкий проход в исполинской горной стене, – негромко подсказал Фолко.

– Да, все было именно так. Недурная вещь «Переводы с эльфийского»!

Славный Бильбо Бэггинс хорошо потрудился… Тела своего я не видел.

Наверное, я стал призраком…

– А потом? – жадно спросил Малыш. – Ты… видел… Валинор?!

– Валинор? О нет! Подобной чести я не удостоился. Слепящий свет вновь охватил меня… и рядом со мной появились странные существа. Похожие на облака, но с горящими, точно угли, глазами. Они вдруг стали перечислять все мои преступления с поистине небывалым красноречием. «Теперь-то ты за все ответишь, – радовались они. – Суров будет суд, и страшна расплата!»

«Отойдите от меня, – ответил я. – Если будет суд – отлично! Наконец-то я смогу сказать моим врагам в лицо все, что я думаю!» «Страшись, человече! – зашипели они. – Велика сила Судей! Высок их престол, и смотри, как бы не ослепли твои глаза от сияния, роняемого ими!» «Ну вот и радуйтесь! – отрезал тогда я. – И вообще, зачем вы здесь? Вселить в меня уныние, сломить волю? Не выйдет! Самого страшного я уже избежал, хотя и расстался со смертной плотью. А суд – что суд! Никто не осудит тяжелее, чем сам себя». И они отступились… А потом… потом я ничего не видел – ни земли под собою, ни неба наверху. Я просто оказался в пределах Круга, Круга Силы, который не мог покинуть. Игрушка тех, что восседали на высоких престолах вокруг меня… Четырнадцать их было, четырнадцать, облаченных в Свет… и теперь я знаю, чему сродни Пламень Адаманта. Я не видел их лиц, лишь сияющие контуры, смутные очертания человеческих фигур на фоне слепящего пламени… А потом пришла боль. Не знаю, чем они дотянулись до меня. Наверное, это была просто память об ударе клинка Отрины… Память о кратком миге, превращенном в вечность… – Голова Олмера склонилась на грудь, по лицу прошла судорога. – Я стоял. Не помню как, но стоял. Тогда это казалось мне до невозможности важным – во что бы то ни стало не пасть на колени. И, наверное, оттого я плохо разбирал обращенные ко мне речи…

Помню лишь, они были многословны, в деталях перечислявшие все мои преступления… – Злой Стрелок вновь усмехнулся. – «Пади ниц и раскайся, злодей. Пади на лицо свое пред Судиями! Моли о снисхождении! Пусти раскаяние в суть свою, отринь нашептанные Всеобщим Врагом помыслы! И тогда, быть может, ты сможешь уйти путями остальных людей…» Не знаю, произошло ли это все на самом деле или мне просто почудилось… Некто из Судей пытался говорить в мою защиту, но так блекло и неуверенно, что быстро отступился. А потом… мне кажется, что я услышал общий приговор:

«Во Тьму Внешнюю! Вне путей Смертных!» И врата разверзлись… там ждала Ночь, Вековечная Ночь, что не знает границ и пределов… Наверное, Судьи ждали моего ужаса. А я отчего-то не боялся. Я смотрел на колышущееся море Мрака и думал – наконец-то отдохну. И наконец-то уйдет эта боль… Тогда, наверное, тот из них, что поумнее, сообразил, что меня эта казнь – если это казнь! – не страшит ни в малейшей степени, и решение тотчас изменили.

Звучал голос, глубокий и звучный, как песнь океанских волн… Он говорил что-то о Равновесии, о том, что из глубин времени должно наконец явиться Утерянное… А потом я уже ничего не помню. В горло хлынула вода… и я очутился в самом сердце водоворота. Я так понимаю, как раз прямо в Серой Гавани… Другой на моем месте погиб бы в несколько мгновений, но… что-то удержало меня. Некая тень… или сила… она удержала меня. А потом, подхваченный ветрами и течениями, я понесся на юг. И наконец волны вышвырнули меня на берег… как я теперь понимаю, где-то во владениях ховраров. Так я стал тем, кем меня и узнала Эовин, – Серым, рыбаком из приморской деревни… – Олмер пожал плечами. – Минуло десять лет, и вот… вырвался на свободу Адамант, вчерашние враги мирно беседуют на палубе «дракона». – Злой Стрелок усмехнулся. – И впереди у нас новая война! Хенна еще новичок, Но учится он удивительно быстро!..

Разумеется, так просто разговор окончиться не мог. Все, не исключая и принца Форве, смотрели на прошедшего Суд Валар Смертного с ужасом и изумлением. Какая судьба ждала его, врага эльфийской расы? Зачем он послан в Средиземье? Или же его чудесное возвращение – лишь игра слепого случая?

Фолко пристально вглядывался в лицо своего злейшего – в прошлом – врага. Муки и время изменили облик Вождя Эарнила, теперь он куда больше походил на предводителя Темных Сил, чем раньше. Боль до серебра выбелила его волосы, лицо иссекли бесчисленные морщины, но глаза оставались прежними. Сила таилась в них, странная сила, частью, быть может, заемная, но частью – своя. Мрачная, но своя, человеческая.

– Так что я вновь говорю вам – не время для вражды, – продолжал Олмер.

– Мы спасли друг другу жизни. Я говорил – на Востоке это больше чем кровное родство. И теперь нам не миновать стать союзниками. Адамант не может оставаться в руках Хенны. Это, по-моему, ясно всем. Что сделаем с ним потом – уже не важно. Главное сейчас – завладеть им!

– А по-моему, напротив, решить, что делать с ним, очень важно именно сейчас, – возразил Форве. – Ты, Злой Стрелок, вряд ли откажешься от него?

– Откажусь ли я?.. – Олмер усмехнулся. – Это зависит от многих причин.

И главная – поймем ли мы истинную суть этого сокровища.

– Едва ли это нам удастся, – покачал головой принц. – Разве что Великий Орлангур… Но если мы и добудем Адамант – то добудем не вблизи его обиталища. Так что это отпадает. Отвечай откровенно, Олмер из Дэйла!

Сейчас решается, быть нам врагами или нет!

– Я, во всяком случае, враждовать с вами не хочу, – последовал ответ. – Но ведь и вы не придумали ничего лучшего, чем бросить его в Ородруин!

Поймите же, никто не может сказать сейчас, как повернутся события. Не стану лгать, что, попади Адамант ко мне сегодня, сейчас, я использовал бы его совсем по-иному.

– Это как же? – саркастически осведомился Форве. – Я почти уверен – ты начал бы новую войну, Злой Стрелок!

– Да, я начал бы новую войну, – с неожиданной прямотой заявил Олмер. – Я хочу поквитаться… нет, не с Арнором и Гондором, и даже не с эльфами Средиземья – насколько я понимаю, они все уже покинули Смертные Пределы. С кем? Догадайтесь!.. – Он усмехнулся. – Хотя и от Средиземья я бы не отказался. Видите ли, я дал клятву…

Эовин ойкнула.

– Да, да, именно так, – подтвердил Олмер. – Я дал клятву – подарить Средиземье смелой и прямой девушке по имени Эовин, родившейся в роханских степях. Мы вместе бились с перьерукими… и потом с прислужниками Хенны. И я поклялся, не ей – себе, что сделаю ее правительницей Средиземья. С Адамантом это было бы вполне осуществимо.

Все так и обмерли.

– Я… я освобождаю тебя от эт-той клятвы, О-олмер… – выдавила из себя Эовин. – Мне не надо таких подарков! Кровь, ужас, гибель!.. Нет, нет, я не хочу!..

– Ты стала бы отличной королевой, доблестная Эовин, разумной, доброй и справедливой, – покачал