очень хотел сравняться с Богами… или хотя бы с эльфами… а что из этого вышло?..
Хотя что ж тут удивляться – на Юге и Востоке (если не считать эльфов-Авари) люди ничего не знали о Валар. А Саурон в свое время оставил по себе долгую память…
Корабли шли мимо густонаселенных земель. Когда-то они принадлежали перьеруким (от «избытков» которых так «ловко» избавился Хенна и его подручные), теперь же здесь обосновалось великое множество племен, пришедших с востока и северо-востока. На какой-то миг Фолко даже показалось, что он вновь в Цитадели Олмера – столько тут смешивалось народов.
Теперь хоббиту не было нужды прибегать к дару Форве. Он чувствовал: корабли идут навстречу страшной Силе – Силе, испускающей гибельный Свет.
Не животворящий свет ласкового солнца – а губительный, испепеляющий… сравнимый разве что с отблесками всеопустошающего пожара. К примеру, того, что пожрал трупы павших в битве перьеруких с харадримами… Неужто Хенне доступно подобное чародейство?..
«Драконы» шли на веслах; оружие мореходы держали в полной готовности.
Ставка «божественного» приближалась…
ОКТЯБРЬ, 6, ЧАС ПОПОЛУНОЧИ, СРЕДНЕЕ ТЕЧЕНИЕ КАМЕНКИ
Санделло устало опустился на теплую, разогревшуюся за день землю. Над всем Загорьем, как, не мудрствуя лукаво, называл он земли южнее Хлавийского Хребта, царствовала душная ночь. Здесь не знали, что такое осень. Жара и не думала спадать. Холода остались далеко на севере, и старый воин невольно думал, что ранам его здешняя теплынь куда полезнее вьюг и холодов Цитадели Олмера… впрочем, теперь уже не Олмера, а Олвэна… Горбун болезненно сморщился и покачал головой.
Тубала стояла рядом, привязав коней к роскошной сикоморе. Погоню удалось сбить со следа, и теперь старый мечник вместе с юной воительницей могли позволить себе провести ночь не в седлах, запутывая следы…
После обморока Тубалу словно подменили. Каждое слово Санделло было законом. Каждый его взгляд – приказом к действию. Каждое движение бровей – знаком, которому повинуешься, без колебаний бросаясь на вражеские копья.
– Как бы то ни было, своего они добились, – негромко заметила воительница. – Мы ушли далеко на юг…
– Никогда не поздно свернуть на восток, – отозвался Санделло. – Я спешу, и это понятно – времени у меня мало, но если я потерплю неудачу…
– Да разве я сумею? – ужаснулась Тубала.
– И это говорит моя лучшая ученица! – усмехнулся Санделло. – А разве я уверен, что сумею? Но если не я – и не ты, – то кто же? Олвэн?
Тубала только скривилась.
– Значит, отступать нам некуда. Пойдем до конца, и если потерпим поражение…
– Тогда падем, – глухо и решительно отрубила Тубала. – И месть моя окажется незавершенной…
– Твоя месть… – вновь усмехнулся Санделло. – Ты хотела придумать себе цель жизни – и придумала. Власть осталась у Олвэна… А ты – ты решила отомстить. Не спорю, на какой-то момент это придало тебе сил. А дальше?
Даже если ты справишься со всей этой троицей – кстати, весьма лихой?
– Что они лихие – сама знаю! – буркнула воительница.
– Так что брось пока думать о них, – посоветовал Санделло. – Если Судьбе будет угодно…
– Впервые слышу, чтобы лучший боец армии Олмера Великого стал поминать Судьбу!
– Ну, положим, первым мечом всегда был сам Вождь… А насчет Судьбы – не зарекайся. Потому как, если я прав, рано или поздно эти трое должны появиться в нашей истории.
Тубала потянулась, грациозная, точно молодая львица:
– Хорошо!.. А ловко ж мы их таки обставили!..
– Погоди до утра, – заметил мечник.
ОКТЯБРЬ, 6, ДВА ЧАСА ПОПОЛУНОЧИ, ТО ЖЕ МЕСТО
В эту ночь кормчие долго не останавливались. Где-то по берегу короткой дорогой спешил конвой в десять сотен всадников, а вдоль реки, сменяя друг друга, корабли неотступно сопровождали дозорные. Шли часы, все выше взбиралась по небесной тропе Луна, а эльдринги все гребли и гребли, как будто решили покрыть за одну ночь все отделявшее их от берега до ставки «божественного» Хенны расстояние.
Все было непривычным в этом далеком мире, далеком и от событий Войны с Олмером и даже – страшно вымолвить! – от Войны за Кольцо.
Здесь только еще начинали возводить города – в лихорадочной спешке, точно строители пытались за один год превратить громадную степь в Страну Богатых Городов. Причудливо мешались между собой разные племена; и Фолко невольно терялся в догадках: зачем Хенне потребовалось бросать на убой сотни тысяч несчастных перьеруких? А что стало с их женами, детьми, стариками? Как вообще было собрано такое войско? Почему с ним не пошли настоящие командиры? Ведь этакая силища спокойно могла бы дойти до Минас-Тирита, сокрушив на своем пути все армии Великого Тхерема… Фолко не находил ответов. И это – злило. Деяния Олмера, по крайней мере, были осмысленны. А тут…
И оставался, конечно же, самый главный вопрос – что же такое этот Свет, явно не имеющий ничего общего со Светом Истинным? Хотя вряд ли отыщется Смертный, кто назовет природу «истинного света»… Свет Валинора?
Неомраченный Свет Двух Дерев, из которого сотворены были Солнце и Луна?
Так ведь есть древние рукописи, что утверждают прямо противоположное.
Сперва были Солнце и Луна, а уж потом – Два Дерева… после осквернения Солнца Мелкором… А есть рассказ о любви Падшего Вала к прекрасной Ариен, солнечной Майа… «И просил Мелкор, тогда еще не носивший позорного имени Моргот Бауглир, просил он несравненную Ариен стать его супругой – но встретил он гордый отказ и, воспламененный, попытался похитить ее силой…
И в гневе покинула Эа прекрасная Ариен, а свет Солнца с тех пор омрачен гневом и болью Мелкора… И созданы были Два Дерева, чтобы хранить первозданный солнечный свет…» Да… Погоди верить рукописям, даже если это «Переводы с эльфийского» достославного Бильбо Бэггинса. Всегда найдутся другие, кто скажет по-иному. А где истина? Не скажет даже сам Форве… Разве что Великий Орлангур…
Размышления Фолко прервал сдавленный вопль, внезапно донесшийся с левого, северного, берега. А мгновение спустя раздался всплеск – словно в воду рухнуло что-то тяжелое. Зазвенела сталь, на берегу в кромешной тьме завязалась схватка.
– Кого это они там режут, хотел бы я знать. – Фолко приподнялся на цыпочки, вглядываясь в темноту…
***
Первого из нападавших Тубала развалила надвое своим чудовищным двуручником. Санделло навскидку, несмотря на мрак, вогнал еще в одного стрелу, забросил лук за спину и взялся за меч. Горбун дрался в непривычной для воителя северных и западных стран манере, невиданным на Закате оружием; он отводил клинки, а не отшибал их.
Схватка вспыхнула внезапно – и как только воины Хенны ухитрились подобраться незамеченными? Вот только что все было спокойно, и уже посапывала Тубала, совсем по-детски подсунув ладонь под щеку, оставшийся на страже Санделло привалился спиной к стволу и тоже дремал – правда, чутко, как дремлют хорошие сторожевые псы, все слыша и ничего не упуская; но миг – и тишины как не бывало: храпят кони, звенит оружие, и последний предсмертный стон оглашает берег…
И все же нападение оказалось слишком внезапным. И нападали отнюдь не дураки. Потеряв троих, они не лезли под удары Санделло и Тубалы, засыпав их вместо этого стрелами с тяжелыми тупыми наконечниками, стараясь не убить и даже не ранить, а отвлечь – и тогда свое дело сделают арканы.
Сперва Тубала лихо отшибла мечом добрый десяток наделенных в нее стрел; но вот среди тупых попалась одна боевая, и широкий, на манер ножа, наконечник рассек кожу на ее левом плече.
Санделло первым рванулся к реке, едва успев вскинуть на спину увесистый тюк. Его меч рубанул по ременному поводу коня – но увести лошадь с собой ему уже не дали. В круп скакуну вонзилось сразу несколько настоящих, острых стрел, животное встало на дыбы, заржало – и вырвалось. Даже всей силы
