– Ну и что там? – нетерпеливо осведомился Торин.
– Влезай – и сам все увидишь!
Приглашению Малыша немедленно последовал Фолко.
С вершины степь просматривалась далеко на юг и восток. Вот он, лагерь, вот черные росчерки рвов, валы и все прочее… Скопище каких-то странных телег о шести здоровенных – в человеческий рост – колеса каждая (это уже на пределе зрения)… выходящие из ворот лагеря колонны невольников…
– Не туда, не туда! – прошипел Малыш, удобно устроившийся в развилке пятью футами ниже. – Дальше, дальше!
Взгляд хоббита скользнул к самому горизонту. Там все было черным-черно.
Солнечные лучи оказались бессильны проникнуть сквозь плотную завесу. Дым стоял настоящей стеной, и в высоту эта стена достигала многих сотен футов, если судить по горной цепи, уходившей прямо в черную завесу. Возле самой земли время от времени мелькали алые и желтые искорки.
И кое-что еще. Там, вблизи от стены дыма, зелень степи исчезла, погребенная под неким серым колышущимся покрывалом. Мало-помалу хоббит смог различить отдельные ручейки и реки, что неумолимо текли на северо-запад, – людские реки. Это колышущееся покрывало было исполинским войском – войском в невесть сколько сот тысяч воинов, – и оно быстро двигалось вперед.
Не веря себе, Фолко протер глаза. Ничего, разумеется, не изменилось.
Да, пока еще воинство довольно далеко, но не пройдет и часа… Да нет, нет, чушь, ерунда, бессмыслица! Неужели они станут атаковать с ходу – после такого марша? Воин должен идти в бой свежим, а не вымотанным долгим переходом, да еще по здешней полуденной жаре!
В лагере харадримов тоже заметили опасность. Бросая недокопанные рвы, отряды рабов освобождали дорогу выкатываемым телегам и немногочисленным харадским тысячам, на конях и велбудах.
Хоббит только покачал головой. Да, невольников харадримы пригнали немало… Вот только станут ли рабы воевать? И разве могут те несколько тысяч тхеремских воинов остановить всесокрушающую серую лавину, что катилась с юго-востока?
От гор на юге и до зеленой полосы лесов на севере – в надвигающемся сером море не видно ни единого разрыва. Куда там Саурону с его жалкими отрядами орков! Куда там Олмеру, что привел на Исенскую Дугу около ста тысяч! Нет. Этих, наступающих сейчас на один-единственный укрепленный лагерь тхеремцев, было больше. Гораздо больше…
«Но этого же не может быть! – крикнул сам себе Фолко. – Откуда могут взяться такие армии? Там же все должны помереть если не от голода, то от жажды!»
По пути наступления серой армады один за другим вспыхивали крошечные коробочки домов. Черная отвесная стена дыма тоже мало-помалу приближалась.
Гномы и Рагнур, оцепенев, смотрели на катящийся вал. Какая скала остановит его? И сколько человеческих тел лягут в основание этой скалы, прежде чем ярость наступающих разобьется о неколебимость защитников?
– Эовин! – вырвалось у хоббита. – Она же сейчас там!
– Это наш последний шанс, – хрипло произнес Торин. – В суматохе сражения…
– В случае чего – отобьемся! – беззаботно подхватил Малыш. – Вот только Рагнур…
– Уж, наверное, не уступлю ловкостью тебе, коротышка! – обиделся кхандец. – Я не поверну назад, не думайте!
– Вот и хорошо. – Хоббит спешил вооружиться до зубов. – Идем же, идем, нельзя терять время!
– Будет много крови… – уронил Торин.
– Да! – с болью выкрикнул Фолко. – Но что поделать?! Постараемся хотя бы не убивать без нужды…
Маленький Гном подпрыгивал от нетерпения. Для него каждый бой по-прежнему оставался забавой…
Они бежали через равнину, почти не прячась и уповая лишь на удачу.
Разумеется, они существенно опережали серую волну, но как отыскать потом Эовин, когда начнется свалка? И вдобавок они пешие… Как увезти потом девушку из-под самого носа наступающих?
***
– Ну вот и все, – очень спокойно промолвил Серый, опуская поднесенную козырьком ко лбу ладонь. – Вот и все. Они уже тут. Право же, рожденная в Рохане, на это стоит посмотреть!
Последние дни сотник обращал все свои речи исключительно к Эовин.
Отряд Серого оказался впереди других невольничьих сотен, и наступление серой армады предстало им с холма во всей зловещей красе. В толпе раздались вопли ужаса, кто-то проклинал весь белый свет, кто-то просто падал ничком, закрывая голову руками. Разве могли выдержать такое зрелище бедные пахари и лесорубы Минхириата, никогда особо не рвавшиеся в бой?!
Эовин застыла неподвижно, закусив губу. Теплый эфес лежал в ладони.
Нет, она не опозорит роханскую кровь постыдными воплями и рыданиями! Если здесь ей суждено принять последний бой, что ж, да будет так. Пусть никто не сложит песен о ее гибели, пусть ее никто не оплачет (старшая сестра не в счет; небось и приданое-то, мамой оставленное, давно уж себе прибрала)… Да, да, пусть! Она будет сражаться на этом холме так, как сражались герои Исенской Дуги и Хелмского Ущелья!
Тем временем харадримы, казалось, оправились от неожиданности. Похоже, их не слишком пугал вид надвигающейся вражьей орды, – очевидно, они знали, с чем придется столкнуться. Засвистели бичи; стражники в полном вооружении наводили порядок. Рабов десяток за десятком, сотня за сотней гнали к здоровенным шестиколесным возам – очень странным возам, с высоченными крутыми бортами и громадными колесами с толстыми ободами и спицами.
– Ото! – Серый удивленно поднял бровь, разглядывая странные сооружения.
Больше всего они напоминали поставленные на колеса деревянные коробки.
Никаких признаков того, что в них должны запрягать лошадей. Кроме того, суетящиеся вокруг возов мастеровые быстро и сноровисто прикрепляли к ободам колес длинные, сверкающие серповидные клинки, каждый длиной в три, а то и в четыре локтя. В верхней части шел ряд узких отверстий, вроде как бойниц. Борта обиты мокрыми шкурами.
Во взгляде Серого что-то блеснуло.
– Они совсем обезумели, – шепнул он ничего не понимавшей Эовин. – Ничего у них не выйдет. Завязнет вся эта громада…
– Внутрь! Внутрь! Все внутрь! – прервал его речь вопль полутысячника.
Сзади борт воза открывался, словно настоящие ворота. И длиной эта повозка, самое меньшее, вдвое превосходила знакомые Эовин телеги. Шириной, кстати, тоже.
На уровне груди от одного борта до другого тянулись поперечные жерди – так, что можно было налегать и руками, и грудью. Над головами – дощатый потолок. Снизу боевую повозку защищали подвешенные на цепях доски – чтобы не поразили стрелой.
– Ну и придумают же!.. – Губы Серого кривились в усмешке.
– Ваше дело – катить все это! – проорал командир-тхеремец. – Часть внизу – толкает. Часть наверху – бьет врага стрелами и копьями!
– И все? – спокойно осведомился Серый. – А как тут поворачивать?
Оказалось, что поворотной сделана передняя ось…
– За мной. – Серый первый шагнул внутрь.
Наверху и в самом деле нашлись луки, копья, топоры на длинных рукоятках и очень много стрел. Всей сотни Серого хватило лишь на четыре боевых повозки.
– Не отставай, – бросил он Эовин, расставляя своих людей по местам и ободряя павших духом. Девушка заметила, что вокруг себя сотник собрал самых сильных и крепких. И еще – она, Эовин, была единственной девушкой, попавшей в одну команду с Серым.
– Там, внизу, – орал снаружи тхеремский глашатай, – ваша свобода! Все, кто вернется в лагерь – станут свободными и полноправными тхеремцами! Все, кто струсит и побежит – будут преданы лютой смерти! Выбирайте сами: свобода или шакалья яма!
Вдоль длинной гряды холмов выстроилась нескончаемая шеренга боевых повозок. Все тхеремцы
