…перепуганными глазами. Между стен еще метался отзвук его рыка. Персиянка отпрянула в угол: толстые черные косы с вплетенными красными лентами, голая, розово-глянцевая плоть…
И в следующую секунду – дверь с треском на пол, в проеме – Артем – без штанов, но с мечом.
– Батька!!!
Персиянка заверещала придавленным зверьком.
– Спокойно, Темка! – хриплым, севшим голосом произнес Духарев. – Это я так… Приснилось нехорошее…
– А-а-а… – убедившись, что с отцом все в порядке, парень мгновенно расслабился, бросил меч на подушки, легонько пнул персиянку, бросил ей по-хузарски – Заткнись, дурочка!
За спиной его уже теснились обитатели дома. Кто одет, кто не очень, но все с оружием. Спасать прибежали…
– Все путем! Сон дурной привиделся! – пояснил еще раз Духарев.
Народ рассосался. Кроме Артема, который все еще с сомнением глядел на отца. Парень знал: на батьку временами накатывает. Потому как ведун. Тяжкое это дело – через Кромку шастать. Тяжкое… и уважаемое. Что бы там мамка не говорила.
Будучи верующим христианином и даже получив кое-какое теологическое образование, Артем всю свою короткую жизнь провел среди язычников-варягов. Он никогда не посмел бы сказать, что отца одолевают бесы. Ипосмей при нем кто-то такое сказать, Артем бы ему сталью глотку заткнул.
– А ты быстрый, сынок, – похвалил Духарев. – Здорово я орал?
Артем улыбнулся:
– Как тур! Нет, как зубр!
– Так я и подумал. Ладно, сынок, иди, отдыхай, я в порядке.
Артем кивнул и вышел, не забыв прихватить меч, поднять выбитую дверь и прикрыть ею проем.
Духарев откинулся на подушки, поманил пальцем персияночку:
– Иди сюда!
Девчонка вытерла личико, подползла на четвереньках.
– Ударил я тебя, больно сделал?
Персияночка энергично замотала головой.
– Не бойся, – сказал Духарев. – Ублажишь меня как следует – не обижу.
– Я… я плохо умею, господин. Я… Меня только месяц как почтенный Егуда купцу Бороте отдал. АБорота, он старый уже. Хотел меня в Киев отправить, брату в подарок…
Духарев фыркнул. Можно было и догадаться, что ему девственницу подсунут. Почтят, так сказать. Должен был раньше сообразить, не в первый раз такое. Самому надо было выбирать… По здешним обычаям, девственница – это особый почет. Иникакой деликатности в обращении с ней не требовалось. Чувства и ощущения девушки, тем более рабыни, никого не волновали. Но Духарев так не умел.
…
Когда Духарев проснулся, персияночка уже испарилась. Вкомнате гулял теплый ветерок: дом был построен по уму, с учетом местной жарищи.
Дружинный отрок принес кадушку с водой. Духарев глянул на себя в серебряное зеркало. Остался доволен: суров и силен. Вспомнился тот, из сна. Неужели и его лицо может превратиться в такую свиную ряху? Не дай Бог…
Завтракали во дворе. Серегины гридни сели за стол, как дома – в одних рубахах. Духарев хотел было сделать втык, но заметил часовых у ворот и стрелка-сигнальщика на крыше. Учитывая, что киевское подворье по сути – маленькая крепость, меры безопасности можно было считать удовлетворительными.
Сергей поинтересовался, где Велим. Ему ответили, что сотник уже позавтракал и поехал к князю за новостями. ИАртем с ним.
Все правильно. Если воевода спит, а служба идет, значит, хороший воевода.
Духареву отвели почетное место – под старой грушей.
Есть не хотелось. Так, каши посёрбал, персиком закусил, поглядел, как гридни уплетают за обе щеки, порадовался. Из своей охранной Велимовой сотни за все время похода Духарев не потерял ни одного бойца. Пара-тройка легкораненых – и всё.
По небу плыли облака, прозрачные, как кисея. Никакой надежды на пасмурный день: жарища будет еще та.
