Снова заскрипели ступени лестницы. Мы все как по команде подняли головы вверх. В холл спускались Роза в каком-то вульгарном малиновом пеньюаре и Самуил – в спортивном костюме. Мне показалось, что глаза Розы заплаканы, а щеки Самуила неправдоподобно черны от щетины, словно он нарочно вымазал лицо в саже.

– Присядьте, – сказала им новоявленная Татьяна Юрьевна. Похоже, что теперь она командовала парадом. – У вас есть вопросы к моим сотрудникам? – обратилась она к Игорю Игоревичу.

– Лично мне все ясно, – не поднимая головы, ответил милиционер.

– У меня вопрос, – неожиданно для меня проявил признаки жизни Кныш. – Скажите, – обратился он к Розе, – что в этом доме делал этот человек? – И он кивнул в мою сторону.

– Этот человек? – рассеянно переспросила Роза, оглядывая всех присутствующих и теребя края пеньюара на груди. – Он представился братом Татьяны Юрьевны, но мы все понимали, что он обманывает.

– А как вы думаете, для чего он вас обманывал?

Роза пожала плечами.

– Думаю, что он хотел что-нибудь украсть.

– И потому напился, как мне сказали, до бесчувственного состояния?

Роза усмехнулась.

– Насчет бесчувственного состояния, конечно, сильно преувеличили. Вечером он беспардонно влез через окно в мою комнату, и я не могу сказать, что этот гражданин был сильно пьян. Точнее, он вообще был трезв.

Лучше бы Кныш ничего не спрашивал!

– Он притворялся пьяным, – устало сказала Татьяна Юрьевна. – Дешевый трюк: все думают, что человек невменяем, а тот тем временем чистит карманы и шкафы.

– Вы обнаружили пропажу каких-либо вещей?

– Я еще не проверяла свои вещи.

– Где его сообщник?

Татьяна Юрьевна кивнула Самуилу. Тот нырнул под лестницу, клацнул замком, и в холл вышел Леша. Я не смог сдержать улыбки: на лице моего друга не осталось и следа от недавних побоев. Везет же некоторым! Все зажило за несколько часов, как в сказке!

– Что касается этого гражданина, – сказала Татьяна Юрьевна, показывая кончиком сигареты на Лешу, – то могу сказать, что он в отличие от своего коллеги вел себя не агрессивно и, насколько я поняла, представился своим собственным именем. Лично я не вижу в его поступках какого-либо криминала.

– Разберемся, – многообещающе ответил Игорь Игоревич и перевел сонные глаза на меня и Лешу. – В машину, оба!

– Его-то за что? – спросил я, поднимаясь с кресла. – Сказали же ясно: криминала нет.

Леша густо покраснел. Игорь Игоревич неожиданно зло рявкнул:

– Молчать!

Татьяна Юрьевна кивнула мне напоследок и певуче произнесла:

– Чао, братишка!

«Может быть, это вовсе не она была в подъезде Лепетихи?» – подумал я, выходя из холла на веранду.

Если начал сомневаться – дело труба.

«Нет-нет! – поспешил исправиться я. – Не может быть! Ошибка исключена. У меня отличная зрительная память. И номер телефона – самая веская улика. Лепетиха сказал мне: начинается на «девяносто». В памяти определителя другого такого телефона не было. Значит, кем бы ни была эта женщина – Эльвирой или Татьяной, с ее офисного телефона кто-то звонил Лепетихе и заказывал убить меня. И это есть истина…»

С такими мыслями я вышел из особняка, с наслаждением вдыхая свежий утренний воздух. Кныш на секунду поравнялся со мной и едва слышно произнес:

– Ну и дурак же ты, батенька.

Я с чистым сердцем пожал ему руку.

Нас с Лешей посадили рядом на заднее сиденье, и я не преминул посмаковать ситуацию.

– Слушай, дружище, а тебя били намного аккуратнее, чем меня!

– Да ну, перестань, – стушевавшись, ответил Леша и тронул себя за скулы. – Все болит.

– Нет-нет, расскажи, как ты сумел так быстро залечить раны?

– Разговорчики! – не оборачиваясь, проворчал с переднего сиденья Игорь Игоревич.

– Гарик, что будешь докладывать? – через минуту спросил Кныш.

Тот не сразу ответил, повернулся, посмотрел в лицо Кныша, потом тронул сержанта за плечо.

– Останови-ка, браток, на минутку.