– Не приедут, – зевнув, высказал предположение Леша и стал рассматривать рыжего муравья, который ползал по стенке стаканчика и в конце концов увяз в коньячной капле.

Я промолчал. Мне не хотелось рушить и без того слабую надежду друга. Я был уверен, что Милосердова обязательно пришлет за нами машину. Телефонный звонок и мой разговор с ней не могли не насторожить ее. Умная, умеющая детально планировать и прогнозировать свои ходы, эта женщина должна была заинтересоваться мной и выяснить, насколько я опасен для нее, что я знаю, догадываюсь или нет, что под именем Татьяны Васильевой скрывается другой человек.

– Пушка у тебя есть?

– Что? – не сразу понял я. Бандитский сленг из уст мягкого и миролюбивого анестезиолога звучал неестественно и даже смешно. – Пушка? Кажется, ты собираешься дорого продать свою жизнь.

– Все веселишься, хихикаешь, – мрачным тоном заметил Леша и проглотил коньяк вместе с муравьем.

– Это нонсенс – ехать в гости к своей любимой сестричке с пистолетом.

– Ну-ну, – криво усмехнулся Леша. – Когда твоя любимая сестричка подвесит тебя к потолку за яйца и разожжет под тобой костер, тогда и поспорим, нонсенс это или нет.

Мы млели на ступеньках еще не меньше часа и вместе с тенью сдвигались все ближе к середине лестницы, пока не стали мешать отдыхающим суетиться. Когда меня кто-то задел по затылку большой дорожной сумкой, я предложил Леше перейти на лавочку в сквере, но Леша меня не услышал и, раскрыв рот, смотрел на серебристый «БМВ», который на малом ходу приближался к стоянке. Три тройки два ноля!

Леша хотел вскочить на ноги, но я схватил его за локоть.

– Сиди, не дергайся. Сам подойдет.

Автомобиль остановился в тени большого бука. Водитель – худощавый мужчина средних лет с рыжими усами – некоторое время еще сидел за рулем, поглядывая по сторонам, затем вышел, сунул руки в карманы, поплевал, постучал ногой по колесу. Леша заерзал.

– Он сейчас уедет, – проявил он неожиданное беспокойство.

– Вот мы и проверим, насколько серьезно Милосердова нас восприняла.

Мы продолжали сидеть на ступеньках. Мужчина явно заметил нас, но не показывал виду, что наблюдает за нами. Он прислонился к серебристому капоту и стал курить.

– Надо подойти, – зашептал Леша.

– Сидим! – приказал я.

Водитель докурил, кинул окурок под ноги и не спеша пошел к нам.

– У вас что, от жары задницы к ступеням приварились? – спросил он.

Многообещающее начало. Мы с Лешей переглянулись.

– А почему так грубо? – поинтересовался я.

– Не надо делать вид, что меня только что заметили. Поехали!

– Никак не пойму, почему моя сестричка взяла себе такого сердитого крокодила, – сказал я Леше, поднимаясь со ступенек. – Послушай, приятель, а долго ехать?

Водитель не ответил, вразвалочку пошел к машине, вращая на указательном пальце связку ключей. Леша толкнул меня в бок и показал кулак. Я скривился, как от зубной боли, не принимая его жеста. Злость всегда помогает мне держаться уверенно в сложных ситуациях, а заискивать перед незнакомым крокодилом, который откровенно и без особых причин хамит, я не привык.

Мы с Лешей сели на заднее сиденье и буквально утонули в нем. Я не видел даже водительского затылка – он был спрятан за высокой спинкой сиденья. Машина с приглушенным гулом рванула с места. Леша на секунду потерял равновесие, хотел ухватиться за дверную ручку-подлокотник, но промахнулся и с щелчком открыл вмонтированную в дверь пепельницу.

– Попрошу не курить, – подал голос водитель.

– Послушай, – не удержался я, – а почему ты такой нервный? Может быть, тебе заплатить, чтобы ты заткнулся?

Ну все, одного врага мы уже заполучили. Водитель стал срывать злость на рычаге передач и руле, отчего машина жалобно повизгивала и дергалась из стороны в сторону. Некоторое время я сидел молча, подыскивая в уме точные сравнения и образы, которые можно было бы запустить в ответ на очередное хамство нашего извозчика. Когда мы выскочили на Ялтинское шоссе, я прилип к стеклу, чтобы запомнить дорогу, но водитель неожиданно развернулся и снова погнал в центр города. Я понял: он проверял, нет ли за нами хвоста.

Минут пятнадцать мы кружили по алуштинским улочкам, и я не преминул съязвить:

– Похоже, дружище, что ты забыл дорогу.

Водитель наверняка бы ответил, если бы в этот момент не включился зуммер портативной радиостанции, лежащей на приборном щитке. Он поднес аппарат к губам:

– Слушаю!

– Ну как там? – задребезжала радиостанция женским голосом.

– Едем… Порядок.

Женщина – а это наверняка была сама Милосердова, с которой я разговаривал по телефону, – понимала, что ее разговор с водителем мы с Лешей прекрасно слышим, и добавила уже специально для нас: