волокли туши добытого зверья. Девчонки добирали последние, поздние грибы; малыши таскали связки сизого мха, лишний раз проконопатить щели; осень всегда была порой больших работ перед суровой зимой. Однако сейчас дорога была пуста, совершенно пуста, и даже сторожевые вышки остались без всегдашних своих обитателей.

Этого Буян уже никак не мог уразуметь. В клане что-то стряслось? Голод? Или, может быть, мор, упаси нас, Великий Дух?

Не таясь, открыто, они шли давным-давно знакомыми поворотами. В груди больно трепыхалось сердце. Стало не хватать воздуха. Ещё бы, ведь он, Буян, не сомневался, что в этой жизни уже никогда здесь не очутится.

Ошибался.

Последний поворот. Здесь ведунскую тварь уже полагалось расстреливать из самострелов и поливать жидким колдовским огнём — если до этого не прикончили молниями.

— Что-то стряслось, — не таясь, в полный голос сказала Ольтея, благоразумно укрываясь за широкой спиной человекозверя.

Вход в скальное кольцо преграждала настоящая земляная стена с неширокими воротами и бревенчатыми башенками; она появилась недавно, свежеотёсанные брёвна ещё не успели, как следует потемнеть. На башенке торчала фигурка дозорного; однако при виде Буяна караульщик лишь истошно заверещал нечто вроде “спасите-помогите!” и сиганул вниз. Насторожённый самострел выплюнул здоровенную, в целую руку длиной, стрелу куда-то в белый свет, не целясь.

— Нам нужна Ворожея Фатима! — рявкнул во всю мощь лёгких Буян. Сейчас он уже не думал о том, опознают его голос или нет. Не до того. — Нам нужна Фатима! Здесь Лиззи! Она больна!

Никакого ответа. По лицу бесчувственной девочки

медленно расползалась смертельная бледность, дыхание стало почти неслышимым.

Буян шаг за шагом приближался к плотно закрытым воротам. Что случилось с кланом? Или это преславная Фатима тут до такого накомандовалась?

По всем правилам сейчас на стене уже должно было стоять самое меньшее три десятка парней и девчонок, наиболее искушённых в стрельбе и боевой магии. Буян ждал такой встречи, готовился отразить колдовскую атаку, а вместо этого…

— Надо показать им девчонку. — Буян поднял Лиззи над головой и снова воззвал: — Эй! Эге-гей! Дозорные! Есть кто из старших? Дим, Джиг, Лев? Фатима, Ирка-травница, Дженнифер, Сигрид, Файлинь? Да покажитесь же вы, ну хоть кто-нибудь!

Молчание. Острый слух Буяна позволял разобрать какое-то шебуршение за стеной, там кто-то как будто бы шептался — и всё. Крепость клана не собиралась ни нападать, ни защищаться.

“Они что, ждут, когда я полезу через стену?” — подумал Буян.

На башне никто не появлялся. Никто не пытался атаковать, сплести боевое заклятие или хотя бы метнуть копьё в дерзкое чудовище.

Буян и Ольтея, растерявшись, стояли перед молчащей стеной.

А у них на руках умирала Лиззи.

Когда наставник ушёл из клана, Фатима разошлась вовсю. Все обычные дела оказались заброшены. В селении остались лишь роженицы, да те, у кого малышам не исполнилось и месяца. Все прочие были двинуты на Большую Охоту. Слова Учителя о том, что магия иссякнет, что гнев Великого Духа закроет источники силы и его чадам придётся забыть о волшебстве до тех пор, пока Джейана — отступница не будет схвачена, — не прошли бесследно. Однако же Твердиславичи вновь разделились почти поровну — недолюбливавшие властную Джейану девчонки отнеслись к идее поимки с куда большим энтузиазмом, нежели парни, меньше сталкивавшиеся с властной подругой Твердислава. Кроме того, поскольку на необходимости облавы особо настаивала Фатима — бывшая первая Джейанина подружка, — то не обошлось без презрительных гримас и шёпотом бросаемого “предательница!” за спиной Ворожеи. Кроме того, раз за идею стояла Фатима, — то парни уже поэтому должны были упираться всеми силами.

Но с обладателем Ключ-Камня не больно-то поспоришь. Разве что навалиться всей гурьбой в тёмном углу и отобрать…

Дим, Джиг и Лев не отбросили свою идею, однако Фатиму словно кто-то предостерёг. Даже на купание она теперь ходила со всем Старшим Десятком. При Учителе друзья не рискнули привести замысел в исполнение — о чём теперь горько жалели. Им уже не раз приходилось ловить на себе очень-очень подозрительные взгляды той же Фатимы вкупе с Гилви, что уверенно выдвигалась в ее первые помощницы. Слова Учителя о необходимости поимки мятежной Ворожеи Гилви восприняла с настоящим восторгом, перещеголяв саму Фатиму.

Воспользовавшись тем, что Ведуны и впрямь отступили на север, Фатима подняла весь клан прочёсывать ближние и дальние леса. На угрюмые слова Дима, волей-неволей оказавшегося в роли предводителя мужской половины клана, слова о том, что упускается золотое охотничье время, Фатима ответила лишь, что если Великому Духу неугодна смерть его возлюбленных чад, он найдёт способ дать им пропитание, если же, напротив, Всеотцу угодно стереть их с лица земли и заменить новым поколением — то уж ничего не поделаешь, надо собраться всем кланом и вознести Смертную молитву.

Покинуты оказались ближние и дальние дозорные посты. Сам посёлок охраняли едва ли пять-шесть умеющих наводить самострел или сплести боевое заклинание. Даже Файлинь — под страхом изгнания — оторвали от несчастных неведомцев, послав в цепь рядовой досмотрщицей.

Ходили широкими кругами, от одного края принадлежавших клану земель до другого. Никто, само собой, не знал, здесь ли Джейана или, может, за тысячу тысяч поприщ отсюда — но это Фатиму и не волновало. Учитель сказал — надо, и, значит, они обшарят каждый кустик в своих лесах, чтобы честно потом ответить на строгий вопрос Всеотца “что содеяли вы для поимки отступницы?!”.

Девчонки, особенно из свиты Фатимы, и в самом деле старались как могли. Понимали — обратно дороги нет, вернётся Неистовая, так спросит, что пух-перо до самого Змеиного Холма полетит. Парни, напротив, глядели вполглаза, слушали вполуха — мол, не указ нам эта Фатима. Хотя слова Учителя о бедах действительно напугали, и изрядно.

— Стойте! — Фатима резко вскинула руку и замерла, прислушиваясь. Несколько мгновений простояла зажмурив глаза, а потом так же резко рубанула поднятой ладонью.

— Возвращаемся! Ведунская тварь у ворот! Олеся, Линда, Гилви, Салли! За мной!

Заклятие мгновенного перемещения с места на место, одно из величайших заклятий, было даровано Фатиме Учителем без обязательной для прочих защиты. Правда, эта штука требовала уймы сил, вдобавок перенестись можно было лишь в строго определённые места — например, из леса к посёлку. Учитель строго предупредил, что очень скоро этот праздник жизни кончится — как только Всеотец окончательно замкнёт золотым ключом подземные источники Силы; но пока ещё чары эти действовали. Чем Фатима и не преминула воспользоваться.

Они вынырнули из тьмы краткого небытия в полусотне шагов от возведённой Землеройным Червём стены.

…Тварь Ведунов и в самом деле стояла, бессмысленно пялясь на запертые ворота. А вместе с ним…

— Ламия! — азартно заверещала Гилви. За серовато-зелёной, бугристой от мышц спиной чудовища и впрямь пряталось тоненькое существо в вызывающе коротком и не по времени года легком платьице.

— Девчонки, все вместе, сеть!..

И тут чудовище повернулось.

Кто-то рядом с Фатимой беспомощно пискнул. И было отчего.

Потому что чудные золотистые волосы Лиззи с их единственным, неповторимым отливом все узнали тотчас же.

— Великий Дух! — вырвалось у Олеси.

Фатима что было силы вонзила ногти в собственные ладони. Боль помогает преодолеть вражьи мороки; однако на сей раз, даже подкреплённое заклятием, вернейшее средство дало сбой. Чары не рассеялись, на руках твари по-прежнему лежала девочка, а не мшистое полено или ещё что похуже.

Заклятие ловчей сети распадалось, так и не успев набрать нужную мощь.