Деньги – тоже. Хотя зачем деньги тому, кто может взять бесплатно. Достаточно только пожелать.
А вот само тело меня заинтересовало. В целом оно выглядело почти человеческим, но наблюдались и некоторые отклонения. Например, вдоль хребта покойника, от залитой кровью шеи росла жесткая звериная шерсть, завершавшаяся в районе копчика самым настоящим хвостом в пядь длиной. Отдельный интерес представляли конечности. Руки и ноги, за исключением ладоней и подошв, тоже заросли жестким звериным волосом. А ногти… Нет, ногтями эти…хм-м… наросты я бы назвать постеснялся. Те, что на ногах, напоминали волчьи когти. Те, что на пальцах рук, выглядели еще более внушительно и не уступили бы размерами рысьим.
Озаренный догадкой, я занялся головой покойника, которую оставил напоследок. Удар Мишкиной лапы не только снес мегаэмпату заднюю часть черепа, но и порядком попортил переднюю, вспахав когтями лицо и переломав лицевые кости. Однако челюсти остались в целости – и весьма меня заинтересовали. Во- первых, они были изрядно выдвинуты вперед, во-вторых, зубки в них были мало похожи на человеческие: отменный набор клычищ сантиметра по три каждый.
Чья-то тень заслонила солнце. Я поднял голову и обнаружил, что вокруг меня столпились «кулу».
Вид у них был, мягко говоря, встревоженный.
– Маххаим? – сиплым шепотом произнес их чернобородый лидер, тыча пальцем в окровавленные останки.
Я пожал плечами. Может, и «Маххаим». А может, просто мутант. Или отдельный биологический вид. Скажем, разумный потомок прямоходящего павиана. Надо бы сделать вскрытие…
– Маххаим! – уже уверенно произнес чернобородый. – Ты убил!
Уловив агрессивную интонацию, между нами возникла Лакомка. Может, она, с местной точки зрения, и «просто зверь», но клыки у нее подлинней, чем у покойника. И их демонстрация оказала очень позитивное воздействие на «кулу». Агрессии – как не бывало. Остался только голый страх. Чернобородые посыпались мордами в траву и глухо забубнили на своем языке. Я ухватил труп за ноги и отволок его в тень. Знаком показал Лакомке, что желаю произвести вскрытие и мне требуются ее природные скальпели и щипцы.
Я ковырялся в покойнике почти час. Обнаружил много интересного. Например, сердце у него располагалось справа, а печень – слева. И то и другое примерно раза в полтора превосходило размерами среднечеловеческие, причем это явно не было патологией. Но это было не самое интересное. Сердце внутри вскрытого трупа продолжало сокращаться! Вяло и редко, примерно два удара в минуту, но, учитывая отсутствие у его хозяина не только головы, но и крови, это было чудо. На этом фоне сохранение кое-каких рефлексов у «труповых» конечностей было уже почти неудивительно. Децеребрированный, с вскрытыми брюшной и грудной полостями, лишенный крови, организм зубастого мутанта продолжал функционировать. Билось сердце, подергивались опавшие легкие, сокращались и расслаблялись мышцы. А потом я увидел, что его конечности продолжают видоизменяться. Пальцы рук как-то укоротились, а когти
У меня очень крепкие нервы, однако и меня проняло.
У меня даже возникло скверное предчувствие: вдруг этот вскрытый трупак вскочит, снова выпустит когтищи и схватит меня за горло.
Лакомка тоже выглядела обеспокоенной. Но – по другим причинам. Посмертная жизнедеятельность ее не очень смутила, потому что она не видела разницы между безголовой лягушкой и разумным теплокровным. У покойника был
– Я думаю, его надо сжечь, – решил я.
Лакомка согласилась.
Возиться с погребальным костром мне не хотелось, поэтому я поднял с земли чернобородых и дал им соответствующее поручение. А сам отправился купаться. Мишка, который уже оклемался, полез в реку вместе со мной. Купаться он любил, однако я был уверен, что сейчас он составил мне компанию исключительно из соображений моей безопасности. Помнил о шустрых крокодильчиках. Пока я смывал с себя грязь и кровь, Мишка поймал пару рыбин и одну водяную змею. Последняя оказалась ядовитой, но укусить моего медведя она не успела. Да и вряд ли смогла бы прокусить броню из шкуры и шерсти.
Змею слопали мои «кулу», предварительно поджарив на углях из погребального костра, а рыб поделили мы с Лакомкой и молодым парнем из народа аниф. «Аниф» на их языке означало «человек», однако я для удобства решил так называть всех, кто по антропологическому типу принадлежал к той же группе, что и Меченая Рыба.
Ванда от рыбы отказалась. От змеи – тоже. Пока я потрошил Маххаим, она стояла поодаль и наблюдала. Зря. Это стоило ей аппетита.
Перекусив, я кликнул лидера «кулу». Пора было познакомиться.
Чернобородый вожак носил звучное имя Какататам Куттуканеша. Это означало что-то вроде пожелания многократно рождаться в хороших условиях и каждый раз обладать выдающимися мужскими достоинствами.
– Я буду звать тебя Какашей, – сообщил я вожаку. Тот не возражал.
Его спутники все как один были его родственниками. А тот, которому я поручил отстирать накидку Маххаим, – его старшим сыном. Накидку, кстати, он выстирал замечательно. Назвали они себя нагари нагарим. Дословно это переводилось как «высшие, что пребывают на вершине», а по смыслу – как «самые человечные из человеков».
Обитали Какаша с прочими «человеками» где-то в верховьях реки и зарабатывали, торгуя и обслуживая торговцев. С «подгорными» властями, представитель которых чуть меня не прикончил, у «человеков» было что-то вроде договора.
Я попытался вытащить из чернобородого какие-нибудь подробности о Маххаим, но Какаша поддержать разговор оказался не в состоянии. Данная тема ввела его в состояние колотуна и зубовного лязга, так что ничего нового я не узнал. Я уже наблюдал подобную реакцию у Меченой Рыбы и решил допрос прекратить. А зря. Мне было бы невредно узнать, что Маххаим обитают не только в недрах «ярморочной» горы.
Зато оказалось, что «человеки» заваривают отличный чаек: бурого цвета терпкую настойку из какой-то травы с явно выраженными тонизирующими свойствами.
Еще одна приятная новость: моя сила приросла еще на пару пунктов. Теперь я «чувствовал» не только Лакомку, но и Мишку. Еще чуть-чуть, и удастся наладить контакт с Марфой, а это значит – у меня снова появится возможность полноценной воздушной разведки.
После обеда мы спустили лодку на воду и отправились вверх по реке. Поскольку ветра не было, в качестве двигателя пришлось использовать «человеков». Сначала они действовали шестами, причем довольно ловко. Но когда через пару дней малость окрепший духом Какаша поинтересовался, нельзя ли воспользоваться Вандой для снятия мужского напряжения, я решил, что эффективней будет использовать их в качестве бурлаков. Один из речных берегов был низким и песчаным. Тянули «человеки» так себе (Мишка двигал бы лодку раза в два быстрее), зато после тяжелого трудового дня мои спутники- пленники были слишком измотаны, чтобы измыслить и тем более осуществить какую-нибудь гадость. Так что вопрос с «напряжением» решился кардинально.
А вселить в бурлаков энтузиазм я попросил Мишку. Для этого ему требовалось время от времени догнать «упряжку» и подышать в затылки тех, кто трудился с ленцой. Удивительно, какая живость появлялась в членах «кулу», когда задние части их организмов оказывались в непосредственной близости от полутонного потребителя животного белка. Да и «выхлоп» из пасти у Мишки соответствующий. Любой лев обзавидуется.
Честно признаюсь: дикие джунгли я не люблю. Сырость, жара, насекомые. Да и отсутствие элементарных удобств вроде свежего кваса, холодного пива и панамы с мини-кондиционером мало способствует возникновению нежных чувств к данной природной зоне.
Однако нынешние условия путешествия я счел вполне удовлетворительными. Моя кудрявая голова покоилась на коленях юной (по крайней мере – внешне) красавицы, ход у лодки был ровный и плавный, тень паруса заслоняла пульсирующую жаром дырку в безоблачном небе, зато время от времени в моем поле зрения возникал знакомый силуэт воздушного разведчика – Марфы, сообщая, что в обозримом пространстве опасности нет.
