Я подскочила, повернула юбку задом наперед. Так и есть - вся жопа мокрая! Неожиданно до меня дошло, что что-то тут не так. Я была вовсе не в полутемном зале институтской библиотеке. Я была на берегу небольшой речки, по берегам заросшей ивняком, а по дороге, идущей через поля, маршировали немецкие солдаты.
- Oh, ein russisches Madchen! Das ist, wer wir gerne zum Ausruhen werden!{1} - донеслось до меня из ближайшей колонны.
- Unterbrechen! Sag mir, wie man in die Bibliothek zu erhalten!{2} - ответила я.
- Das Madchen sprach in Deutsch? Und was euch in den Arsch, benotigen Sie eine Bibliothek? Hier, unter anderem, den Krieg, statt Lesesaal Hutte!{3} - ответил мне молодой лейтенант.
- Ich sehe, dass der Krieg selber. Aber ich brauche die Bibliothek, und - eine dringende, verdammt!{4}
- Aber kein verdammtes in diesem Bereich, kein verdammtes Bibliothek auf Dick, Pussy im Dorf, denke ich. Privat Kurt Schwarz Leitfahigkeit Frau im Dorf!{5}
- Ich danke Ihnen, Herr Leutnant!{6}
- Uberhaupt nicht, Fraulein.{7}
Подойдя к дороге я споткнулась и боль в пальце утвердила меня в мысли что все происходит на самом деле. Интересно, это тот самый Курт, письмо которого я читала? И может именно он собирается убить (или уже убил) дедушку двоюродной бабушки моего третьего мужа? Мерзавец!
Я присела на край моста, для того чтобы растереть ушибленный палец и переобуть туфлю. Немец в фельдграу стоял рядом, спокойно ожидая пока я закончу свои дела. К тому времени, когда я переобулась, его рота уже успела скрыться за кустами.
Оглянувшись, я увидела, что мост уже не виден со стороны немцев. Поэтому я повернулась, и с улыбкой спросила фашиста:
- Sie werden keine Messer?{8}
Hier sind Sie, Fraulein, einfach so{9} - ответил он с улыбкой, протягивая мне широкий штык от своей винтовки.
Я, так же с улыбкой, взяла штук и вогнала ему в основание шеи. Немец даже не пикнул.
- Тяжелый, гад! - подумала я, сталкивая тело в фельдграу в речку. Поверх платья я повесила ремень с подсумками, винтовку перекинула через плечо… вроде все за собой убрала? Взяв ранец из телячьей кожи в руки, я скрылась в прибрежных кустах. Солнце по прежнему радостно заливало окрестности, в кустах пели птички. Идиллия!
Километрах в трех от моста я наткнулась на группу красноармейцев. Причем в буквальном смысле наткнулась - они крепко спали метрах в десяти от берега. Я села рядом и стала смотреть на них. С одной стороны, какая-никакая, но охрана, да и подустала я. Открыла ранец. Так, смена белья, бутылка шнапса, неполная. Две пачки сигарет с орлом, держащим свастику. Две банки консервов. Две пачки галет. Бритва, зажигалка, ложка. Немецкий порошок от блох. Ого! в свертке - трое наручных часов, несколько сережек, два обручальных кольца. Перстенек. Не зря этот Курт Шварц от меня свое получил: война только началась, а он вон уже сколько намародерничал!
Неожиданно вскочил один из бойцов. Потянулся к винтовке… Как же!
- Здравствуйте товарищи бойцы! И ты, товарищ старшина, тоже здравствуй. Без боевого охранения спим на территории, временно оккупированной врагом? А если бы фашисты вас нашли, а не я?
- Ты кто? - произнес один из бойцов.
- Я та, кто сейчас с винтовкой - причем обращаю внимание - с трофейной винтовкой, против обезоруженных и деморализованных бойцов РККА. Зовут меня Екатерина Владимировна, и я заместитель парторга воинской части тридцать два - шестьсот одиннадцать. Жена командира полка Сибирцева. А вот кто вы - я пока не знаю.
- Старшина Петров - ответил старшина, -. И мы не деморализованы - он несколько грустно посмотрел на винтовки своих бойцов, лежащие у моих ног.
- Не деморализованы? А хоть какой сегодня число, вы хоть это-то помните?
- Двадцать четвертое июня, - быстро ответил один из бойцов, - помним. Как не помнить?
- Неправильный ответ. Сегодня - третий день войны с фашистами - ответила я, ловко выведав информацию о том, куда же меня занесло. - А вы, вместо того чтобы воевать, спите, не выставив боевого охранения!
- Так устали мы просто, что мочи нет - сказал пожилой боец с прокуренными усами. Под моим строгим взглядом подобрался и продолжи: - Ездовой Капустин, Петр Иванович. Дык я про что - двое суток почитай без сна шли, с боями шли. А тут - оторвались от немца-то, вот и попадали кто где стоял. Непорядок, конечно, но сил просто больше не было. Вы уж извините, барышня… то есть товарищ парторг.
- Я то извиню, пробурчала я, отодвигаясь от винтовок. А вот извинит ли фашист?
Бойцы быстро разобрали винтовки. По команде старшины быстро разрядили их и приступили к чистке. Причем оружие чистили по очереди: двое чистят, двое охраняют. Сам старшина, судя по спокойному виду, свое оружие вычистил еще до того, как лег спать.
- Гляжу, с патронами у вас порядок? Не пришлось особо пострелять?
- Ты что, дочка! - ответил мне Капустин, - повоевали до последнего патрона. Ежели б патроны не кончились, разве мы бы ушли? А то, так это вечером вчера нашли пулеметную ячейку нашу. Её снарядом али миной накрыло. Не осталось там никого, а вот патроны-то и разбросало. Вот мы и подобрали патроны-то. А пулемёт - совсем поломало, жалко. Я ж в Мировую-то пулеметчиком был - пояснил он.
- Надо сориентироваться на местности. Старшина, у вас карта есть? - спросила я.
- Нет карты, - ответил старшина. Откуда у меня карта? Я и так скажу, - продолжил он, вот ежели вон туда дальше пройти, то километров через пятнадцать Лида будет, город значит. Но там немцы уже вчера были. То есть у города, стреляли там сильно.
- Лида, говоришь? Лиду только двадцать пятого возьмут, да и то к вечеру. Надо сегодня успеть до Лиды добраться.
- Успеть-то, ежели по прямой идти, оно можно. Но вот как через немцев пройти?
- На месте разберемся. Так, бойцы, обедать и через пятнадцать минут выходим.
- Да, обедать было бы отлично! - произнес один из бойцов.
- А что у вас с продуктами?
- Дык с воскресенья мы продуктов и не видали. Забыли уже как они выглядят.
- Ладно, у меня тут есть трофей, делите и ешьте. Мне только немного оставьте, я сейчас вернусь.
- А вы куда? - настороженно спросил меня Петров.
- Срать иду, вон в те кусты! Еще вопросы будут?
Через пятнадцать минут бойцы зашагали в сторону Лиды. По совету старшины, который сам был из этих мест, мы свернули в лес и через час вышли на опушку. Метров через пятьсот начинались заросли кустарника, который, по словам старшины, тянулся еще километров на восемь. Но между нами и кустарником проходила дорога, по которой то и дело сновали немецкие машины, повозки и шли пешие отряды фашистов. Вдобавок было видно, что все эти немецкие солдаты группировались у речки, до которой было километра два.
- Не пройти нам тут - сказал молодой солдатик, который раньше мечтал об обеде.
- Конечно, уж лучше плохо ехать чем хорошо идти. Хотя постой…
Быстрым шагом, практически бегом мы пошли в почти обратную сторону, к тому месту где дорога выныривала из леса. Там, спрятавшись в придорожных кустах, мы внимательно изучали проходившие немецкие части и транспортные средства. Время уже близилось к трем часам, и наконец нем, как мне показалось, повезло. На дороге появилась одинокая легковая машина.
Я вышла из кустов и помахала машине рукой. Машина притормозила, на меня из окна направилось дуло автомата.
