добиваться аудиенции у Жуана II. Любой нормальный человек в таком случае постарался бы держаться от Лиссабона подальше. Почему Колумб не поспешил в Кастилию чинить пострадавшие в буре каравеллы? В конце концов, если у португальского берега его действительно застиг шторм, что мешало бросить якорь подальше от столицы? Что заставляло адмирала упрямо лезть в волчье логово?

— А почему, — спросил Томаш, — королевской аудиенции пришлось ждать четыре дня?

— В Лиссабоне свирепствовала чума. Двор переехал в Азамбужу, чтобы переждать заразу, и Колумб отправился туда. А эта встреча наедине! Они явно готовили для всех маленький спектакль. Лас Касас описывает Колумба мягким и сдержанным человеком, неспособным на грубость. Самым страшным проклятием в его устах было: «Ступай с богом!». Стал бы такой человек повышать голос на короля в присутствии подданных? Оскорблять коронованную особу, да так, чтобы придворные захотели его убить? И как должен был отреагировать великий и ужасный Жуан II? Король, отправивший на эшафот и отравивший цвет португальской нации, в том числе своих родственников. Король, собственной рукой заколовший брата жены, герцога Визеу. Этот король спокойно сносит поношения какого-то ткача. В его руках оказался человек, продавший Кастилии Индию, мечту всей его жизни. Позволив своим приближенным с ним расправиться, Жуан убил бы двух зайцев: покарал наглеца и не дал испанцам воспользоваться плодами его открытия. Как же на самом деле поступил этот безжалостный и расчетливый монарх? — Граф сделал паузу. — Он запретил своим дворянам трогать Колумба, осыпал его милостями и позволил сидеть в своем присутствии, что для того времени было делом почти немыслимым. А еще снабдил «Нинью» припасами, чтобы экспедиция могла спокойно добраться до Кастилии, передав наилучшие пожелания Католическим королям! — Голос Виларигеша гремел, как у фанатичного пастора во время религиозного диспута. — Разве так поступают могущественные правители, обманутые в своих ожиданиях? Нет, друг мой, так поступают хитрые политики, задумавшие обвести противников вокруг пальца. Португальскому королю было выгодно, чтобы испанцы заполучили Америку. Ее открытие развязало ему руки и сделало возможным главное событие эпохи — путешествие Васко да Гамы в Индию.

— Логично, — со вздохом признал Томаш.

— Еще бы! — подхватил граф Виларигеш. — Особенно если учесть, что странности на этом не прекратились. Знаете, что сделал Колумб после аудиенции у Жуана II?

— Поплыл в Кастилию?

— Нет, дружище. Не угадали.

— А что же тогда?

— Отправился в путешествие по Португалии. Простившись с королем в Азамбуже, адмирал сел на коня и поскакал в Вила-Франка-де-Шира: он хотел повидать королеву, которая находилась там в монастыре. Лас Касас пишет, что ее величество приняла гостя в присутствии герцога и маркиза и допустила к руке. Вас это не удивляет?

— Еще как! И о чем же они говорили?

— О семейных делах, надо полагать. Вы удивлены?.. Кажется, пришло время раскрыть тайну происхождения адмирала. Португальский аристократ бежит в Кастилию после разоблачения заговора знати. Кто был ключевыми фигурами заговора? Мать королевы и ее брат герцог Визеу. Получается, что Колумб был каким-то образом связан с семьей королевы. А следовательно, и с самой королевой. Скорее всего, кровными узами. Колумб, надо полагать, был близким родственником королевы, кузеном, племянником или кем-то в этом роде. — Граф погрозил собеседнику пальцем, как делал всякий раз, когда хотел подчеркнуть сказанное. — Внимание, друг мой. Адмирал и королева беседовали целую ночь, словно очень близкие люди. Как расценивать их взаимный интерес? Будь Колумб безвестным чужеземным ткачом, решился бы он искать встречи с королевой? И согласилась бы она его принять? И разве у них нашлось бы достаточно тем, чтобы проболтать всю ночь напролет? И стал бы герцог Визеу, младший брат королевы и будущий король Мануэл участвовать в их беседе? — Виларигеш махнул рукой, отметая столь абсурдные мысли. — Нет, все совершенно очевидно: это была семейная встреча. — Он строго поглядел на Томаша. — Или у вас есть какое-то другое объяснение?

Томаш покачал головой.

— Нет. Другого объяснения у меня нет.

— Ночь на одиннадцатое марта Колумб провел в Аландре, — как ни в чем не бывало продолжал граф. — Наутро к адмиралу явился королевский посланник сообщить, что король готов предоставить охрану и припасы на случай, если тот решит отправиться в Кастилию верхом. — Виларигеш снова подмигнул. — Очень мило со стороны короля, не правда ли? Сделать все, чтобы Колумб поскорее добрался до Испании и порадовал тамошних правителей вестью об открытии Индии. Приблизить собственное фиаско. — Он поник головой, словно сокрушаясь недальновидности монарха. — Впрочем, Колумб предпочел вернуться на борт «Ниньи». Как вы думаете, куда он направился?

— В Кастилию, куда же еще!

— Это было бы слишком просто! — засмеялся граф.

Томаш наморщил брови.

— Не хотите же вы сказать, что он остался в Португалии…

— Вот-вот. Путь нашего друга лежал в Фару.

Теперь смеялись оба. История о возвращении Колумба превращалась в театр абсурда.

— В Фару? — спросил Томаш между приступами смеха. — А зачем ему понадобилось в Фару?

— Кто знает, — отозвался граф, вытирая слезы. — В те времена еще не было ни пляжей Виламоры, ни гостиничных комплексов на Кинта-ду-Лагу. Ни дискотек, ни теннисных кортов! — Смех гулким эхом отскакивал от стен Шаролы. — Колумб прибыл в Фару четырнадцатого марта и пробыл там весь день, дотемна. Что он там делал, неизвестно. Скорее всего, встречался с друзьями или родственниками. Вот вам очередное доказательство португальского происхождения адмирала! — Виларигеш пригладил усы. — Заметьте. Команда, состоявшая почти сплошь из кастильцев, рвется домой. Католические короли ждут отчета об открытии Индии. А генуэзский ткач болтается по Португалии, от Азор до Алгарве, от Лиссабона до Вила-Франка-де-Шира, от Азамбужи до Аландры, не торопясь беседует с королем и королевой, наносит визиты и вообще ведет себя так, будто он на увеселительной прогулке. Разве так флотоводец на службе у испанской короны должен вести себя в стане врагов? — Виларигеш поджал губы. — Вряд ли. Это поведение не иностранца на негостеприимной земле, а португальца, который вернулся домой. Христофор Колумб несомненно был португальцем, и он оказал своему королю неоценимую услугу, открыв для испанцев дорогу в Индию.

Историк ожесточенно потер виски.

— Возможно, — произнес он. — Но я вот чего не понимаю. Неужели кастильские матросы ничего не заподозрили?

— Заподозрили, конечно, — граф потянулся к портфелю Нороньи. — У вас ведь с собой копии переписки Колумба?

— Копии… — задумался Томаш, расстегивая замки портфеля. — Ну да, с собой.

— Есть среди них письмо донье Хуане де ла Торре, отправленное из заточения в 1500 году?

Перебрав листки, Томаш отыскал документ и передал его графу.

Виларигеш пробежал глазами факсимиле письма.

— Обратите внимание на эту фразу, — предложил он. — «Yo creo que se acordara vuestra merced, cuando la tormenta sin velas me echo en Lisbona, que fui acusado falsamente que avia yo ido alla al Rey para darle las Indias»: «Вам, должно быть, приходилось слышать, что когда буря вынудила меня бросить якорь у Лиссабона, я был несправедливо обвинен в желании передать Индию в руки португальского короля». — Виларигеш поднял глаза на Томаша. — Как видите, поведение Колумба показалось его команде весьма подозрительным. Моряки предположили самое очевидное: адмирал решил передать только что открытые земли в руки португальцев. На самом деле, как мы знаем, все было куда сложнее. В 1488 году Колумб стал тайным агентом Жуана Совершенного, а в 1493-м они встретились в Лиссабоне, чтобы подвести итоги и выработать стратегию, которой предстояло лечь в основу Тордесильясского трактата.

— Что ж, — осторожно начал Томаш. — Некоторые факты вызывают сомнения, но в целом ваша история кажется убедительной. И в биографии Колумба все становится на свои места. Но все же должно существовать последнее доказательство, документ, который все подтверждает…

— Вы хотели бы, чтобы сохранился документ, в котором написано, что Христофор Колумб был тайным