— Тов, генерал, — сказал Брог. — Бэтах.

— Ялла, Иаков, — произнес Мордехай Цур. — Помозгуй сейчас с Эли, он больше знает, какой объект русских в приканальной зоне наиболее подходящий для акции… Эли! — он по-дружески положил ладонь на плечо начальника АМАНа. — Расскажешь потом, что вы решили… И скоординируй действия с авиацией. Черт! Честно говоря, не по душе мне все это… Влезаем, по сути, в большую политику… Наше дело воевать, а не тащить в ООН русского… — Генерал Цур посмотрел в глаза Наума Арада и улыбнулся. — А, Наум? Впрочем, в подобных моментах наши мнения с Моссадом расходятся…

— Иногда, — засмеялся Арад и поправил очки в роговой оправе.

— Надо поговорить, Наум, — стал серьезным генерал Цур. — Ты, наверное, догадываешься, о чем…

Заместитель шефа Моссада, прекрасный разведчик и аналитик с обманчивой внешностью рассеянного интеллигента, почти не сомневался в том, что речь пойдет о Хагае Леви и агенте «Рамзесе». И он не ошибся…

…Операцию под кодовым названием «Агам»[119] спланировали осуществить путем высадки спецгруппы «Сайерет Маткаль» на стыке 2-й и 3-й египетских полевых армий, в 30 километрах к западу от населенного пункта Фаид, где имелась брешь в системе противовоздушной и наземной обороны противника, и вертолеты с десантниками Иакова Брога меньше всего будут подвержены ударам с земли. Два радара в Фаиде решили нейтрализовать предварительной постановкой помех и последующими ударами авиации. Объект — русский дивизион установок САМ-3, где Брог должен был взять в плен двух ракетчиков, располагался в 2–3 километрах от места высадки.

— Обрати внимание, Иаков, — сказал Эли Ярива, показывая на карту. — Вот здесь, на побережье, правее Фаида, находится алжирская пехотная бригада с двумя батальонами в первом эшелоне и одним — во втором. Впрочем, после воздушных ударов по радарным станциям и одновременно по алжирцам, они вам мешать не будут. Тем более, что вы пролетите левее… Мэвин?

— Кен, — кивнул головой Брог и глаза его загорелись. Ему, командиру генштабовского спецназа и авантюристу по натуре, нравилось предстоящее боевое задание. И он в очередной раз вспомнил операцию «Равив» и Хагая Леви, блукающего сейчас, наверное, по узким переулкам Каира… Вспомнил, как он предлагал Хагаю захватить русского полковника, а тот отказался и назвал его авантюристом…

— Я подключу специалистов, — сказал генерал Ярива, — включая авиаторов. Прямо сейчас переговорю с Мотти. И можешь приступать к тренировкам.

— Кен, генерал, — повторил сааль Брог, глядя на карту. Мысленно он уже был там, в пустыне, на территории врага…

…Пока продолжались дебаты в Кнессете и совещания в правительстве Израиля по поводу принятия мер в связи с растущей русской угрозой, министр обороны Моше Даян, на всякий случай, установил «красную черту» в 30 километрах к западу от Суэцкого канала, запретив летчикам Хель Авира пересекать ее, если русские на своих МИГах также не будут ее нарушать с противоположной стороны канала. Это сообщение несколько раз было передано в эфир радиостанцией «Голос Израиля» на русском языке, и возымело свое действие: ни израильские, ни советские летчики эту черту старались не пересекать.

Но негласная договоренность не касалась приканальной зоны, где располагалась передняя линия обороны египтян и все радиолокационные станции раннего обнаружения от Порт-Саида на севере до Эль- Гардаки на юге. И израильский Хель Авир приступил к бомбардировкам этой зоны. Радары в Фаиде подверглись особенно яростным ударам.

…После серии интенсивных воздушных налетов и Агееву, и Полещуку, и арабским офицерам стало понятно, что израильтяне не оставят роту в покое пока не уничтожат. Оставив на горе макет РЛС «П-12» с имитатором излучения, рота ночью сменила позицию. Переместились в район разбитого аэродрома, и затаились среди полуразрушенных ангаров.

Полещук побродил по новому месту: повсюду следы войны и запустения, какие-то искореженные металлические конструкции, остатки построек, горы битого кирпича, холмики нанесенного ветром песка, хлам, мусор. Разглядывая все это, он вспоминал рассказ Сафвата о «шестидневной» войне и этом самом аэродроме…

Утром над старой позицией появилась пара «Скайхоков», спикировали, один из них выпустил ракету, затем самолеты сверкнули на солнце плоскостями, делая горку, и скрылись. Больше никакого интереса к горе израильтяне не проявляли. Разведка, как водится, доложила точно.

Через пару-тройку дней, усилиями капитана Агеева радары заработали. Обзор стал, конечно, похуже: видеть станциям мешали «местники»,[120] но боевые задачи рота худо- бедно выполнять могла. К счастью, не пришлось мучиться с отрывкой укрытий: их, оставшихся от прежних хозяев, оказалось более чем достаточно. Но, пожалуй, самое важное — на позиции был действующий водопровод, причем совсем рядом с мальгой.

…Несколько дней передышки ослабили бдительность Полещука. Впрочем, расслабился не только он. К тому же на всех сказывалась наступившая жара. Капитан Агеев почти каждое утро доставал своего батальонного начальника подполковника Грушевского в Абу-Сувейре просьбами об отпуске в Каир. Получив очередной отказ, он плелся к радарам и целыми днями ковырялся с неисправными блоками.

Полещук был предоставлен самому себе. Торчал на КП роты, а когда надоедало смотреть на круговерть воздушных целей над Синаем, шел к свободным от дежурства офицерам. Под заунывные или веселые арабские мелодии из транзисторного приемника Полещук пил с арабами чай-кофе с неизменной «Клеопатрой». Нескончаемые разговоры велись о женщинах, политике, исламе, жизни в России и… вновь о женщинах, таких далеких отсюда, с берега Большого Горького озера.

Выпросив у командира роты капитана Набиля машину, съездили с одним из офицеров на озеро. Полосу берега там обороняла алжирская пехотная бригада, с которой сразу же после передислокации на новую позицию по второму разу договорились о взаимодействии. Алжирцы, тарабарский диалект которых ни египтяне, ни тем более Полещук, почти не понимали, показали участок, свободный от противодесантных мин. Полещук поплавал в одиночестве, но никакого удовольствия не получил: вода оказалась теплой до противности, не говоря уже о том, что купаться рядом с минами было, мягко говоря, некомфортно…

Кто вскоре сообщил о радиотехнической роте израильтянам: агентура в Фаиде в виде обычных феллахов в полосатых галабиях, или роту вычислили средствами радиоэлектронной разведки с Синая — так и осталось неизвестным. Через пару дней мирной жизни позицию вновь начали бомбить.

…Начало воздушного налета застало Полещука врасплох, когда он находился вне убежища, в маленьком кирпичном строении, где арабы варили на примусе чай, совсем рядом от входа в блиндаж КП роты. Полещук лежал ничком в двадцати пяти метрах от спасительной дыры и с ужасом думал, что ни добежать, ни доползти туда не сможет, не успеет.

Осколки ракет, взрывавшихся неподалеку, низко разлетались в стороны, высекая искры и оставляя борозды в бетонке бывшего аэродрома. «Оставаться здесь, — лихорадочно крутились мысли в голове Полещука, — верная смерть, бежать — посечет осколками… Все, кранты! Что делать!?…» Совершенно оглушенный взрывами, он, приподняв голову, смотрел на то, как беззвучно, словно в немом кино, парят в воздухе, в облаках пыли и дыма рваные куски металлических ангаров… А выше сверкала смертоносная карусель израильских самолетов. По лицу Полещука потекли струйки пота, резь в глазах мешала видеть, ему стало страшно…

Внезапно Полещук почувствовал, что кто-то дергает его за сапог. Обернувшись, увидел лежавшего за ним солдата из обслуги командного пункта, но его имя так и не вспомнил. Солдат что-то кричал, и Полещук видел раскрывавшийся рот, шевелящиеся губы… Полещук махнул рукой в направлении КП и, когда пара самолетов, в очередной раз, отбомбившись, уходила в сторону солнца, надвинул каску на глаза и рванул к блиндажу. За несколько шагов до входа он чуть не упал от толчка в спину, удержался и кубарем скатился в дыру мальги.

Полещука подхватили руки египтян и, плохо соображая, он очутился в центре блиндажа. Оглушенный, мокрый от пота, ничего не видящий в запыленном, освещаемом тусклым светом ламп пространстве КП, Полещук тяжело дыша, постепенно приходил в себя. В его башке рефреном звучала одна мысль — спасен, спасен, жив… Еще раз пронесло…