Катушкину сомнений у них не вызывала.

— Вы это видели? — Катушкин швырнул на стол лондонскую «Санди Таймс». Полюбуйтесь, товарищи генералы! И язЫков импортных знать не обязательно! Позорище на весь мир!

На первой полосе британской газеты был изображен израильский вертолет со звездой Давида, уносящий египетскую пирамиду. Генералы рассматривали карикатуру и молчали.

— Ну, — не выдержал Катушкин, — дошло? Вы понимаете, чем это чревато? Или нет? — На его лице яростно зашевелились желваки. — Это же наша новейшая станция… Израиль и, соответственно, американцы, получили «Кремний-1» — систему государственного опознавания самолетов!

— Товарищ генерал-полковник, а мы здесь при чем? — спросил генерал Сизарев и посмотрел на Ивановского. — Не от нас же зависит охрана и оборона поставленной техники.

— Как это не от вас? — взвился главный военный советник. — Именно вы, генерал Сизарев, были обязаны предусмотреть все, подчеркиваю — все, чтобы обеспечить сохранность и работоспособность боевой техники. Ценность которой измеряется не только в рублях и египетских фунтах. — Катушкин достал носовой платок, промокнул им вспотевший лоб и посмотрел в упор на генерала Дольского. — А где ваша хваленая авиация, генерал? Опять евреи действуют, как у себя дома?!

— Это не наша авиация, товарищ генерал-полковник, а — египетская! — резко ответил Дольский. — Если вы, Иван Сергеевич, сейчас опять скажете, что мои люди ничего не делают, а только жрут авиационный спирт, я прямо сейчас напишу рапорт с просьбой откомандировать меня в Cоюз! Мои люди, между прочим, — боевые летчики, они умеют воевать! Но здесь — не наша война…, и самолеты поднимают в воздух египтяне, а не мы…

— Не горячись, генерал, успокойся!

— Не успокоюсь, товарищ генерал-полковник! — продолжал возмущаться Дольский. — У израильтян полное господство в воздухе, появились новейшие американские «Фантомы», летчиками передан огромный вьетнамский опыт… Египтяне, по сравнению с ними, неумелые сосунки… Какой там Рас-Гариб, им бы Каир, как минимум, прикрыть…

— Так, все! — шлепнул ладонью по столу генерал Катушкин. — Давайте думать. — Проблема с пропажей «Кремния-1», как вы понимаете, выходит за рамки Египта. Речь идет о замене системы опознавания «свой-чужой» не только в СССР, но и в странах Варшавского Договора. Как бы там ни было, положение, мягко говоря, очень херовое. Очень. Но и замена этой системы, что будет сделано незамедлительно, не даст перевеса египтянам в войне с Израилем. Приоткрою вам, товарищи генералы, один секрет: на уровне Политбюро решается вопрос о вводе в Египет наших регулярных сил. Пока речь идет о вводе дивизии ПВО полного состава. С новейшими зенитно-ракетными комплексами «Печора» и авиаполком МиГ-21…

— Но это же война! — сказал генерал Дольский. — С Америкой!

— А разве сейчас — не война? — Катушкин сощурил глаза. — Разве не американские евреи, как мне докладывают, бомбят Египет?

— У них израильское гражданство, Иван Сергеевич, — нервно сказал Дольский громким голосом. — Это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И потом — не факт, что они — американцы!

— Ладно, генерал, не шуми! — поморщился Катушкин. — Речь не об этом. Американцы, евреи… Я говорю о возможном вводе нашего воинского контингента. Впрочем, не нам решать. Пусть в Москве думают. Мы — вояки и будем выполнять приказ! Да, вот еще что. Военный министр Фавзи высказал мне предложение о том, чтобы в критических ситуациях в ходе боевых действий на советских советников возложить управление войсками. Я сказал ему, что подумаю… Хотел бы услышать ваше мнение…

На Новый Год в Каир никого не отпустили. «Главный запретил, — сказал подполковник Хоменко, — наверное, из-за ЧП в Рас-Гарибе…» Советники угрюмо посмотрели на Чапая, а потом, с укоризной, — на Полещука, как будто он, только что вернувшийся оттуда, был виновником случившегося.

— Саня, едрена вошь, дуй в госпиталь за спиртягой! — не выдержал подполковник Субботин. — Арабийю дадим, гроши…

— Отставить госпиталь! — приказным тоном произнес Чапай. — Никакого спирта, всем отдыхать! И чтоб ни-ни! Вдруг, не дай Бог, что случится…

— Так Новый Год, Василь Иваныч!

— Ну и что? Забыли, как «через день на ремень» в Союзе? И в будни, и в праздники… Все, товарищи офицеры. Всех с Новым Годом! — И Василий Иванович Хоменко отправился в свою отдельную хибару.

Но Новый Год, как известно, святой и любимый праздник всех, без исключения, советских людей. Где бы они не находились. Встретить его в поломанной железной койке под рваным солдатским одеялом в Богом забытом египетском Агруде — было, в принципе, нежелательно. И, мягко говоря, никому из офицеров не хотелось.

Переводчики собрались в домике Полещука, так как в отсутствие продолжавшего болеть Кузакина, он был старшим. Захарченко, Хушвахтов и двое студентов-стажеров, Игорь и Денис, сгрудились вокруг Александра, решая вопрос добычи алкоголя.

— Так, мужики, обстановка хреновая, — сказал Полещук. — Новый Год встретить надо, но нечем. Какие предложения?

— Чапай сказал спать, значит нужно спать, — произнес, зевая, Сафар Хушвахтов.

— Ни, это не дело, — встрял Володя Захарченко. — Надо горилки выпить, а то — шо це за Новый рик? Я не согласен с Сафаром, тем более, что он мусульманин. У них, нехристей, другой новый рик… Короче, надо выпить!

Два пацана-стажера молчали. Да и что с них, студентов, взять? В Египте без года неделя, по-арабски почти ни бум-бум…

— Подвожу итог дискуссии, — решительно сказал Полещук. — Кто готов нарушить правила поведения советских граждан за рубежами нашей великой Родины, в смысле отмечания наступающего 1970-го года путем употребления алкогольных напитков, прошу сдавать мне деньги!

Деньги сдали все. Даже засыпающий Хушвахтов.

— Ребята, кто может договориться с водителем? — спросил Полещук. — Разбудите его, если уже спит. Только не шуметь. В Суэц поеду я.

Водитель еще не спал. Разговор с ним был коротким, а фунтовая купюра — достаточной платой за поездку. Никаких сомнений солдат не чувствовал — ведь едет русский хабир, значит — надо.

— Сашка, ты куда? — возник из темноты подполковник Субботин с сигаретой в уголке рта. — Догадываюсь, не ври. В госпиталь, наверное. Слушай, Санек, захвати и на нашу долю граммульку, а? Совсем тяжко встречать Новый Год на сухую, мужики совсем заскучали…

— Госпиталь перебазировали, товарищ подполковник, — ответил Полещук, думая, что становится, похоже, единственным поставщиком алкоголя для хабирского коллектива. — Поищу в другом месте. И на вашу долю…

Другим местом был только разбитый израильской авиацией Суэц, где еще теплилась какая-то жизнь, и где Полещук знал пару-тройку точек, вернее полуразрушенных домов, в которых можно найти то, без чего советский человек не мыслит встретить Новый Год.

Через двадцать минут въехали в Суэц. Газик остановила военная полиция.

— Хабир русий? — спросил для проформы полицейский и, не утруждая себя проверкой документов Полещука, махнул рукой: «Проезжай!»

В кромешной темноте, объезжая воронки и горы ломаных кирпичей, Полещук с трудом отыскал знакомое здание, где когда-то разживались спиртным. Но там было все заколочено, а на крики никто не отозвался. Поехали в другое место. И тоже безрезультатно: развалины, мрак и тишина… И лишь из третьего дома, почти целого, на зов Полещука вышел заспанный мужик в галабийе.

— Лязим кохоль? — переспросил он. — Пошли, поищем.

Искали при свете ручного фонарика долго. Наконец, мужик что-то отыскал. Это были две бутылки непонятно чего с полуистлевшими наклейками.

— Кохоль! — сказал египтянин и протянул Полещуку бутылки.

— Этого мало, ахи, — беря непонятные бутылки, произнес Полещук. — Ищи еще!

Мужик опять полез в темноту бывшего магазина. И надолго пропал… Завыли сирены воздушной