процедуру?

Коулмен выпятил грудь. Его голос задрожал от гнева.

– Мистер Биндер, у нас не было другого выхода!

Оскорбленная и измученная обвинениями, которые обрушивались на нее в зале суда уже на протяжении целой недели, Патриция была рада двухдневному перерыву на выходные перед началом второй недели процесса.

Она слишком устала. Все ее тело разламывалось. Она лежала в постели, забравшись под одеяло с головой, свернувшись в клубок, и не обращала внимания на Таксомотора и Фебу, которые делили с ней ложе. Если б ей только удалось выспаться… В последнее время она почти совсем не спала.

Погубленные розы… Пожар… Увечье Эдгара… Смерть Пауло… Арест Мигеля. Что еще выпадет на ее долю?

Напряжение, в котором она пребывала в зале суда, под строгим взором судьи и под неусыпными взглядами публики, было для нее невыносимо. В суде толковали о нервных срывах, о попытках самоубийства, о безответственном поведении… Пилот личного лайнера, давая показания, поведал о ее взбалмошности. Летим в Америку… Нет, летим в Лиссабон… Нет, приземляемся, где попало. Худшее для нее начиналось, когда речь заходила о ее слепой влюбчивости, – о том, как она едва не вышла замуж за гомосексуалиста.

К настоящему времени судья, должно быть, уже окончательно уверился в том, будто она безумна. Порой она начинала верить в это сама. Ее бросало в дрожь от одной мысли о том, что надо снова идти в зал суда. Почему она отказалась продать контрольный пакет… Конечно, Мигель был бы разочарован тем, что она отказалась от борьбы, но ведь именно сейчас он оказался так далеко отсюда. А она так устала, ей так хотелось уснуть – уснуть спокойным сном и никогда больше не просыпаться.

В дверь тихо постучали. Вошла Лаура со стаканом теплого молока и с пригоршней таблеток.

– Ну-ка, детка, прими поскорее все это! – Она поднесла таблетки к самому рту Патриции и дала запить их из стакана. – Тебе необходим отдых.

– Ах, Лаура, ты так добра ко мне! Просто не знаю, что бы я делала, не будь тебя рядом.

– Ну, это старая песенка. Для того на свете и существуют друзья, не так ли? Так что не заставляй меня заводить ее заново, – добродушно сказала Лаура.

Патриция вяло улыбнулась.

– Не думаю, Лаура, что мне удастся все это выдержать.

– Да тебе это и не нужно, детка! Пошли их всех к черту и продай акции!

Патриция сонно пробормотала:

– Не знаю… может быть, ты и права… сама не знаю.

И она заснула.

Лаура на цыпочках вышла из спальни и осторожно прикрыла за собой дверь. Потом помчалась на кухню и схватила телефонную трубку.

– Ну, и? – поинтересовался Хорейс Коулмен.

– Думаю, что вот-вот сломается.

– Гмм… – Коулмен на мгновенье замолчал, взвешивая то, что собирался сказать. – Лаура, как бы вы отнеслись к вознаграждению в четверть миллиона долларов?

У Лауры перехватило дыхание.

– С восторгом!

– Тогда позаботьтесь, чтобы она сломалась.

Мигель не осмеливался открыть глаза. Ведь во сне он сжимал Патрицию в объятиях, чувствовал нежность ее кожи, вкус ее раскрытых губ…

В церкви зазвонил колокол, и Мигель окончательно проснулся. Чудесный сон развеялся – он по- прежнему находился в тюрьме, лежал на нарах в одиночной камере. Удастся ли ему когда-нибудь свидеться с нею наяву?

Он испросил разрешения ежедневно посещать тюремную часовню, благодаря чему прослыл самым набожным из заключенных, хотя отправлялся он туда только затем, чтобы вспомнить минуты, проведенные на каменном полу вдвоем с Патрицией. Обычно он ходил в часовню после обеда, когда солнечный свет, пробиваясь сквозь окно-розетку, был точь-в-точь таким же, как когда он увидел ее здесь перед алтарем.

Он уставился на большое желтое пятно, с неровными бурыми разводами, расплывшееся чуть ли не по всему потолку. Каждое утро он ломал себе голову над тем, откуда оно могло взяться. Сегодня он решил, будто узник из камеры, находящейся выше этажом, разбил в припадке ярости «парашу», и ее содержимое просочилось сквозь штукатурку.

Мигель встал и подошел к зарешеченному окну. На тюремном дворе жгли гору мусора, и черный дым, извиваясь, полз в безоблачное воскресное небо.

Когда же его будут судить? Эмилио сказал, что суду потребуется определенное время на дознание. И ждать оказалось хуже всего – просто невыносимо.

Но когда суд все-таки начнется, какие же слова подыскать ему в собственную защиту? Он убил Луиса Велосо, это факт. Сейчас Исабель – чувствуя себя уязвленной – захотела взять реванш. Ему никогда не забыть того дня, когда она привела к нему полицию.

Хорошенький же она устроила спектакль! На кладбище – прямо у могилы Пауло.