– Да. Она мне нужна. А я – ей. Все, Марта. Мне пора. Сейчас придет автобус, и все будет кончено. Жди меня ближе к ночи, а девушке – ее, кстати, зовут Наташей – скажи, чтобы не волновалась. Покорми ее, приведи в чувство. Ну все, я поехал.

Раздались удаляющие шаги, затем хлопнула дверь и все стихло.

Наталия открыла глаза. Она лежала в спальне. Голова не то чтобы болела, но казалась какой-то невесомой, пустой. И зачем она только напилась? Лежа в чужой постели, в чужом доме, на чужой территории, рядом с абсолютно чужими людьми, она поклялась себе, что больше никогда в жизни не опустится до такого: надо же, переспать с незнакомым мужчиной, а потом еще вдобавок и напиться с ним. Прав был Логинов, абсолютно прав, когда советовал ей бросить свои идиотские расследования. Ничего, кроме нервотрепки и лжи, которой она себя окружила, в ее жизни не прибавилось. Разве что деньги… «Вот черт, придется этому преступнику отдавать его деньги, так просто мне не отвертеться…»

Она поднялась и, пошатываясь, подошла к окну. То, что она увидела, потрясло ее.

На территории фермы стоял небольшой автобус. Вокруг замерли вооруженные охранники – человек пять. Из барака выходили цепочкой люди. Мужчины в потрепанных костюмах, но при галстуках. Зрелище и горькое и комическое. Рядом с автобусом стояла «Мазда», в ней сидел Ядов. Судя по тому, что лицо его было как-то затемнено, Наталия поняла, что он снова надел маску. «Какой дешевый маскарад. На что он рассчитывает, что эти люди будут молчать? Не такие же они идиоты, чтобы испугаться этого безумца. Хотя, если они провели несколько месяцев на ферме и до сих пор не сбежали, это говорит само за себя». Она уже представила себе, как сегодня в вечерних новостях сообщат о возвращении пятидесяти чиновников: депутатов, представителей администрации, помощников министров, заведующих отделами мэрии и прочих… Это будет сенсацией. Попытки взять интервью наверняка закончатся отказом бывших «заложников» что- либо рассказывать о себе. Кому это приятно: признаваться в том, что они, вместо того чтобы создавать новые законы и следить за порядком в городе и области, наводили порядок в хлеву, ухаживая за коровами и вычищая навоз. Об этом, скорее всего, никто и никогда не узнает. Интересно, что Ядов сделает с водителем автобуса и охранниками? Убьет их как свидетелей этого дичайшего преступления или забудет о них тотчас же, как только поднимется по трапу самолета? И какая роль в этой игре отведется ей, Наталии? Она вчера от страха наговорила такого, что теперь ей придется не только возвращать деньги, но и лететь вместе с Ядовым если не за границу, то уж, во всяком случае, в Москву. Там у него наверняка открыт валютный счет, куда поступают деньги из Финляндии… В любом случае в Москве у него найдутся дела.

– Проснулись?

Услышав голос, она вздрогнула. В спальню вошла женщина, которую Ядов называл Мартой и которая прислуживала им за столом. Какая-то серая, неопределенного возраста, с непроницаемым лицом и равнодушными глазами.

– Марта, а что будет с водителем автобуса и охранниками?

– Не переживайте, это надежные люди. Хотите холодного соку?

– Да, конечно…

Марта ушла, и Наталия снова уставилась в окно. Двери автобуса захлопнулись. Сначала проехала «Мазда», затем автобус. И когда он поравнялся с окнами спальни, в которой находилась Наталия, стало ясно, что окна автобуса плотно зашторены. Раз на глазах пленников не было никаких повязок, значит, Ядов никогда уже сюда не вернется. Невозможно, находясь в автобусе, даже с зашторенными в нем окнами, не определить маршрут. Значит, Ядов тем самым подставляет новую хозяйку фермы, обрекая ее на серьезные неприятности и ввязывая в эту грязную авантюру. Это так, значит, он будет рассчитываться с Сарой за вложенные в журнал деньги (а то, что речь шла именно о Саре, не было никакого сомнения).

И тут раздались выстрелы. Сначала два подряд, а потом еще. Наталия упала на пол, да так неудачно, что нога, которой она ударилась еще прошлой ночью, выпрыгивая из машины, оказалась снова ушибленной, и так сильно, что у нее потемнело в глазах. То, что стреляла не охрана, стало ясно уже через несколько мгновений. Судя по звукам, ферму окружили со всех сторон. «Это Логинов, – вихрем пронеслось у нее в голове. – Он выслеживал Ядова и потому не появился в положенное время в городе». Послышался визг тормозов, затем где-то неподалеку раздался взрыв. В спальню вбежала Марта с графином.

– Послушай, все кончено. – Она, грохнув графином о ночной столик, бросилась на пол рядом с Наталией и схватила ее за руку. – Понимаешь, все кончено! Льва Борисыча нет. Я только что видела из окна, как его машина взорвалась, врезавшись в дерево. Ферма окружена. Умоляю тебя, скажи, когда нас схватят, что меня тоже держали заложницей. Умоляю тебя. Тебе же все равно, что говорить, а у меня три внучки. Я не выживу в тюрьме, мне уже скоро шестьдесят.

– И давно вы служите у Ядова?

– Давно. Ты обещаешь мне?

– Обещаю, – кивнула Наталия. – Но тогда и вы должны будете сказать, что я тоже была пленницей или заложницей, мне все равно… Скажите, что меня привезли днем и заперли в спальне, хорошо?

– Я все скажу, как надо.

– А охранники?

– Они здесь ни при чем. У них даже с документами все в порядке. Они официально устроились охранять ферму. Двое из них – мои племянники.

– Марта, а вы не знаете, кто убил Лору, Шаталова, Майю, Алефиренко?

– Не знаю. – Женщина, испуганно глядя на Наталию, замахала руками. – И Лев Борисыч не знает. Когда это случилось, он был здесь, можете мне поверить.

– Но кто же тогда?

– Никто не знает.

В дом ворвались какие-то люди в масках. Схватив Наталию и Марту, они надели им наручники и вывели из дома. На территории фермы скопилось много людей. Охранники, тоже в наручниках, лежали на траве лицами вниз. Перепуганное стадо коров забилось в самый дальний угол фермы. В ворота стремительно въехала черная «Волга», и из нее вышел Логинов. Увидев стоящую возле крыльца Наталию в наручниках, он сказал что-то подошедшему к нему человеку в маске – мужчина бросился к Наталии и снял с нее наручники. Она не знала, подходить ей к Логинову или нет, но потом все же решилась.

– Привет, – сказала она, стараясь не смотреть ему в глаза. – Слушай, скажи, пожалуйста, своим людям, чтобы они освободили Марту. Это моя знакомая, ее тоже держали здесь насильно…

Она подняла глаза и увидела обращенный на нее взгляд Игоря: он был смертельно напуган, но старался не подавать виду. «Он думал, что меня уже нет в живых. А я вела себя как последняя дрянь».

– С тобой все в порядке? – услышала она его охрипший голос. – Он тебе ничего не сделал?

– Нет. Все хорошо. А он… что с ним?

– Врезался на полной скорости в дерево.

– А автобус? – со страхом в голосе спросила она.

– Людей пересаживают в другой автобус, там «скорая», словом, мы, кажется, не опоздали. Ты случайно не знаешь, куда их хотели отвезти?

– Знаю. В город.

– Ничего не понимаю. Иди, садись в мою машину. У меня к тебе серьезный разговор. Если хочешь, возьми с собой и свою знакомую. Но только объясни ей, что она понадобится нам на очень непродолжительное время. Где-то до вечера мы продержим ее у себя, а потом отпустим. Это необходимо. Но ты-то, ты-то как здесь оказалась?

– Потом расскажу. – И она, прихрамывая, подошла к Марте.

– Не волнуйтесь, идемте за мной, я по дороге вам все объясню.

Они возвращались домой глубокой ночью. Позади был сумасшедший день. Логинов, боясь, что Наталия снова исчезнет, все время держал ее рядом с собой. Даже настоял на том, чтобы она присутствовала на допросах охранников, Марты и остальных работников фермы. Но перед тем как привезти ее в прокуратуру, он сам лично отвез ее в травмпункт и проследил, чтобы ей сделали снимок ноги. Кость была цела, однако гематома оказалась настолько серьезной, что пришлось накладывать повязку и даже заехать в аптеку за мазью.

– Ты что, так и будешь меня повсюду с собой возить? – иногда подавала голос Наталия, чувствуя, как