раннее утро, солнечные лучи уже палили вовсю, нагревая успевший остыть за ночь воздух.

Надев белые шорты, красную майку и испанские легкие сандалии на босу ногу, а также прихватив полотняную дорожную сумку со всем необходимым, Наталия решила для начала съездить на квартиру Арсиньевич (благо за завтраком у Логинова удалось узнать ее адрес).

Она жила на набережной в пятиэтажном доме старой, роскошной планировки: высокие потолки, лепные затейливые балкончики, огромные кухни и комнаты и даже каморка для домработницы.

Припарковав машину за квартал от дома, Наталия поднялась на второй этаж и увидела, что дверь квартиры опечатана: поперек двери, цепляясь за косяк, была наклеена полоска бумаги с печатью. Да, серьезное препятствие, ничего не скажешь. Можно было, конечно, позвонить соседке и договориться с ней на предмет прыжка с одного балкона на другой, но неизвестно еще, что из себя представляет эта соседка. А что, если она беспробудная дура?

Поэтому, убедившись в том, что в подъезде пока тихо, Наталия достала из сумки перочинный нож и собралась было уже сунуть его в щель, чтобы поддеть замок, как вдруг заметила, что правая половинка полоски практически не приклеена, а просто вплотную подходит к косяку. Но больше всего ее удивил тот факт, что и эта – уже третья по счету – дверь оказалась незапертой. Неужели работники прокуратуры и компания сонных экспертов допустили такую оплошность, что забыли сделать элементарное: запереть дверь ключами хозяйки, которые наверняка находились в квартире, да намазать побольше клея на косяк!

В любом случае она не намерена была отступать. Казалось, само провидение послало ей этих недотеп, чтобы дать возможность спокойно, без помех осуществить свой замысел, а именно – узнать об этой Арсиньевич как можно больше.

Она толкнула перед собой дверь и вошла в прихожую, наполненную неясными тенями и шорохами. В лицо сразу же пахнуло тяжелым спертым запахом застоявшегося дыма сигарет с примесью известного уже Наталии аромата «Красного Кензо».

Когда она прикрывала за собой дверь, то была уверена, что полоска бумаги, которой так бездарно «опечатали» квартиру, по-прежнему продолжает создавать видимость приклеенной. Но она чуть не умерла от страха, когда в оранжевом прямоугольнике двери, ведущей в одну из комнат, увидела высокую крупную фигуру.

– Стоять, не двигаться! – резко, звонким голосом сказала Наталия, доставая из сумки пистолет и целясь в неподвижный силуэт.

– Не стреляйте, – пробормотал кто-то и двинулся на нее, – я соседка Ларочки, зашла вот, чтобы помыть пол, а то кровищи-то сколько…

Наталия дрожащей рукой нащупала на стене выключатель и зажгла свет. Она увидела пухлую особу в зеленом шелковом халате, прижимающую к груди какой-то сверток, который при ближайшем рассмотрении оказался цветным полотняным рюкзачком, – такие носят подростки. Одутловатое лицо женщины говорило о том, что у нее больные почки. На вид ей можно было дать чуть больше пятидесяти. Зрелая женщина, умная, которая решила слегка помародерствовать в квартире убитой молодой соседки.

– Вы чем же полы мыли, рюкзаком, что ли? – поинтересовалась Наталия, решительно вырывая его из рук обалдевшей от страха женщины. – Я же сказала, стоять и не двигаться. Меня послали за очень важной уликой, а кто послал вас? Муж? Или кто-то еще? – Наталия, не сводя глаз с женщины, щелкнула замочком рюкзака и заглянула внутрь: как она и предполагала, там были украшения и кое-какие вещи. – Как вам не стыдно? – Она в упор рассматривала перепуганную женщину. – Видели же, что дверь опечатана, и все равно вошли, чтобы украсть то, что вам никогда не принадлежало.

– Я же не золото-бриллианты, это-то добро все ваши люди забрали, я же только мелочевку… Покойница-то широко жила, у нее что ни вещь, то игрушка… А ей уже все равно… Бедняжка…

– Раз уж вы здесь, мне надо задать вам несколько вопросов, – с серьезным видом произнесла Наталия, жестом приглашая соседку пройти в комнату.

– Меня уже ночью расспрашивали, записывали, а потом я все подписала. А что вас интересует?

– Для начала я оформлю ваше незаконное вторжение в эту квартиру, – начала она, доставая из сумки большой блокнот и ручку.

– Может, не надо, – слабо запротестовала женщина, пытаясь чуть ли не обнять Наталию, – я же ничего такого не взяла, ничего, вы же сами видели, ни золота, ни бриллиантов, которых у нее был целый сундучок…

– Тогда сначала ответьте мне на такой вопрос: с кем в последнее время встречалась Арсиньевич? Я имею в виду ее подруг, ровесниц.

– В основном с Оксаной Рыбак. Иногда, правда, заходила к ней еще одна девушка, тоже красивая, молоденькая, только я не знаю ее имени. Но очень серьезная девушка. Когда она приходила, Лора очень нервничала. Я так думаю, что эта девушка обещала ей помочь с работой. Ведь Лорочка ходила на биржу отмечаться…

– Вас как зовут? – строгим голосом спросила Наталия. Эта тетка оказалась здесь так некстати, что в ее же интересах было как можно скорее избавиться от нее.

– Нина Михайловна Леонтьева. Я вас прошу, не надо ничего протоколировать. Я вот сейчас уйду и все, ну прошу вас… Словно меня здесь и не было…

– Вот что, Нина Михайловна, вы сейчас идите домой и в течение недели из города никуда не выезжайте, понятно? Так нужно для следствия.

Ей уже было противно играть роль следователя прокуратуры, поэтому, когда соседка ушла, Наталия заперла за ней дверь и облегченно вздохнула. Она неторопливо обошла большую квартиру и очень удивилась, обнаружив, что из трех больших комнат Лора почему-то предпочла крохотную комнатку для домработницы, превратив ее в спальню… Почему?

Обстановка остальных комнат оказалась необычной: современная мебель, обитая белым плюшем, зеркальные шкафы, толстые бело-розовые ковры. Все красиво, дорого, со вкусом, но выглядит как нежилое. Словно все подготовили для того, чтобы сфотографировать для рекламного журнала. И только в той тесной спальне, где, кроме широкой кровати, тумбочки и туалетного столика, ничего не было, чувствовалось присутствие женщины. Даже после ее смерти.

Обои в желтый и розовый цветочек придавали спальне приятно-мещанский вид. Множество флакончиков и баночек на туалетном столике свидетельствовали о том, что Лора пользовалась только «Эсте Лаудер» и «Ланкомом» – элитарной, безумно дорогой косметикой. Вопрос: «Откуда у этой девушки были деньги?» – напрашивался сам собой.

Наталия стояла на пороге спальни и смотрела на окровавленные шелковые простыни. Дурноты, обычной в этих случаях, она уже не чувствовала. Должно быть, стала привыкать к присутствию следов смерти.

Итак: Оксана Рыбак. И еще какая-то девушка.

Она обошла всю квартиру в поисках хотя бы одной-единственной вещи, которая могла бы принадлежать мужчине, но ничего не нашла. Значит, у Лоры не было любовника, который оставался бы у нее на ночь. Иначе Наталия непременно бы обнаружила в ванной кисточку для бритья, бритвенные принадлежности, какой-нибудь дезодорант или одеколон для мужчин… Но ничего этого не было. Абсолютно. Только упаковка презервативов под подушкой. Непочатая.

Стоп! Непочатая. А что, если она кого-нибудь ждала, лежа в постели? Или нет. Не так. Он пришел, они вдвоем выпили по чашке чая с кексом, после чего Лора легла в постель, а ее гость якобы пошел в ванную, а сам достал откуда-то нож или бритву, подошел к девушке и запрокинул ей голову… Какой ужас! Лора ожидала поцелуя, а он безжалостно перерезал ей горло…

Оксана Рыбак… И вдруг ее взгляд упал на настенные часы: половина десятого. О боже, она совершенно забыла про своего клиента с желтым портфелем. Вернее, без него. В десять часов он или кто-то из его людей подъедет к ее дому за запиской, в которой должна содержаться информация о времени их встречи.

Прихватив из шкафа несколько предметов женского туалета – все кружевное, из тонкого шелкового трикотажа, с вышивками и лентами, – Наталия позволила себе предположить, что Лора все-таки время от времени занималась проституцией. Скромная безработная девушка, не имеющая постоянного любовника, не могла бы позволить себе такой роскоши. А это белье, взятое на время, могло запросто пролить свет на ее тайну. В городе всего три-четыре магазина, торгующих такими дорогими вещами. Можно поработать в этом