– «Как», «как»… Обыкновенно! Допустим, одна нога у тебя не гнется. А ну, попробуй.

Я сморщился и проковылял перед ним по коридору.

– Неплохо. Только морду кривить не надо. Ты хромой от рождения. Понял?

– Понял, – сказал я, ничего не понимая.

– Попробуем устроить тебя в артель инвалидов фотографом. О фотоаппарате представление имеешь?

– Нет.

– Ну, это неважно. Научишься. Да заруби у себя на носу: классов у тебя четыре, хромой ох рождения, фотографией увлекаешься с детства. Главное, запомни их профессиональное выражение: «Внимание! Сейчас вылетит птичка!»

– «Сейчас вылетит птичка», – повторил я уныло.

– Молодец! Сразу видно, что у тебя склонность к этому делу.

Устраиваться на работу мы пошли втроем: я, Кобзиков и заведующий отделом парикмахерских и фотохудожественных работ ОГГ, угрюмый прыщеватый субъект со странной фамилией Умойся. В случае удачи всего предприятия я должен стать его инструктором. По имевшимся в ОГГ сведениям, секретаршей в этой фотографии работала дочка директора комбината бытового обслуживания. Мой заведующий отделом собирался на ней жениться. Так как девушка была «зеленой», а будущий зять директора комбината бытового обслуживания не отличался сногсшибательной внешностью и галантным обхождением, я должен был сыграть роль подсадной утки. То есть денно и нощно, елико возможно, превозносить добродетели своего зава.

Фотография № 39 артели инвалидов помещалась на базаре в дощатом здании, напоминавшем ларек для продажи газированной воды. На дверях трепыхался листок: «Требуется опытный фотограф- инвалид».

Мы внимательно прочитали объявление, вытерли ноги о проволочный коврик и вошли. За столом сидела молоденькая курносая девушка и что-то писала. «Клиенты в нетрезвом состоянии не обслуживаются» – висело объявление у нее над головой.

– Хромай, – прошептал Кобзиков.

Я захромал и споткнулся о стул. Девушка подняла на нас глаза.

– Визитка? Портрет? – спросила она.

– Заведующего, – галантно улыбнулся Вацлав.

Девушка скрылась за черным занавесом.

– Счастливчик, – шепнул ветврач. – Не девушка, а розовая мечта!

– Тощая слишком, – изрек Умойся.

– Кормить будешь – поправится.

Заведующий вышел – с черной повязкой на глазу, небольшого роста, поджарый.

– В чем дело, молодежь? – осведомился он, вытирая руки ватой.

– Вот этот парень хочет устроиться к вам, – сказал Вацлав.

– Инвалид?

– Хромой от рождения.

– Где раньше работал?

Кобзиков обиделся.

– Разве настоящий фотограф где-нибудь работает? Настоящий любитель экспериментирует у себя дома. Мой друг занимается фотографией с детства. В 1957 году его снимок «Воробей на заборе» даже был отмечен премией. Не видели в «Советском фото»?

– Нет, – сказал заведующий. – Давайте трудовую книжку.

Я замялся.

– Понимаете… – начал Вацлав.

– …настоящий любитель не имеет трудовой книжки, – докончил мужчина с повязкой. – Ладно, пусть ваш друг пройдет сюда.

Я последовал за странным заведующим. В комнате, куда он привел меня, горел красный свет. Я ровным счетом ничего не различал. Потом мои глаза привыкли, и я увидел, что мой будущий начальник стоит совсем рядом. Его горбоносое лицо с повязкой хищно приглядывалось ко мне. Я уже начал жалеть, что послушался Вацлава. Еще этот тип возьмет да вызовет милицию.

Мы продолжали молча разглядывать друг друга при красном свете.

– Для чего служит в фотоаппарате затвор? – неожиданно спросил заведующий.

– Для затворения.

– Так…

Мужчина резко присел и быстрым движением согнул мне ногу. Мои уши стали горячими. Мне захотелось скорее уйти из этой мрачной комнаты.

– Что кончал?