карабкается наверх.

— Так ты до вечера не вылезешь. Погоди, — говорит Костя.

Он сбегает вниз и подсаживает Егорку со ступеньки на ступеньку.

Взобравшись наверх, Егорка вынимает из-за щеки пуговицу и независимо говорит:

— Кабы не пугвица, я бы сам… Подумаешь!

— Да куда ты идешь?

— Треба, — коротко отвечает он и направляется к домику бакенщика.

— Горка-Егорка! — всплескивает руками Нюра, увидев его. — Ты зачем? А извозился-то! Где ж твоя пуговица?

— Вот, — разжимает кулак Егорка, придерживая другой рукой сползающие штаны.

— А ну, снимай! — командует Нюра. — Иди мойся, а я пришью.

Егорка послушно раздевается — Нюре он доверяет больше, чем Косте, идет мыться, а Нюра вытряхивает из его одежонки глиняную пыль, пришивает пуговицу.

— Это он с нами прилаживается. Ох и задаст ему Тимка, как увидит!.. Ты что, с нами хочешь? — спрашивает Нюра.

— Ага, — не оборачиваясь, отвечает Егорка.

— Тебя не возьмут, ты маленький.

— А я все одно поеду! — упрямо говорит Егорка и надувается.

— Ладно, не надувайся. Идем поедим, а то нам скоро ехать надо.

Егорка беспрекословно идет следом и ест все, что подставляет ему Нюра. Он внимательно и неторопливо оглядывает все вокруг и слушает, но в то же время в нем непрерывно идет напряженная мыслительная работа. Силясь додумать или понять что-либо занимающее его, он перестает есть, даже затаивает дыхание, словно боится спугнуть ускользающую мысль.

Если в такую минуту его спрашивают о чем-нибудь, он выпучивает глаза и, не понимая, переспрашивает;

— Кого?

Костя и Нюра смеются, им обоим Егорка нравится. Нравится он и Ефиму Кондратьевичу.

— Самостоятельный мужчина, — усмехаясь, говорит он.

Возле Гремячего яра трубит горн, рокочет барабан. Нюра и Костя бегут навстречу отряду.

Впереди отряда шагает большелобый мальчик. В вытянутых руках он держит флажок.

— Это наш председатель совета отряда, Митя Дымко. Умный — просто ужас! Он как начнет говорить, всех забивает! — сообщает Нюра Косте. Здравствуйте, Елена Ивановна! Нам можно в строй, Елена Ивановна?

Они пристраиваются в хвост колонны.

Возле дома колонну встречает Ефим Кондратьевич. Костя и Нюра рассказали ему о специальном задании, но он, оказывается, знал о нем еще раньше: накануне он был в селе, и председатель колхоза договорился с ним, чтобы он присмотрел за рубкой и обеспечил перевозку ребят и лозы.

— Здравствуйте, Ефим Кондратьевич! Вы поможете нам переправиться? спрашивает Елена Ивановна.

— Мое почтение! Помогу, а как же. Вам одной на реке с этой командой трудно будет.

Строй рассыпается. Нюра подбегает к Тимофею:

— А к нам знаешь кто прибежал? Егорка ваш.

— Ну! — встревожено вскидывается Тимофей.

— Ага. Я, говорит, с вами поеду…

— Вот я ему 'поеду'!

— Тато, а где Егорка?

— Да тут все время вертелся.

Тимофей, Нюра, а потом чуть не весь отряд начинают искать, но не находят — Егорка исчез.

— Что ж мы зря ищем, время теряем? — рассудительно говорит Митя Дымко. — Он, наверно, испугался, что ему попадет, и убежал.

— Ну да, испугаешь его, настырного!.. — недоверчиво тянет Тимофей.

Однако Егорки нет, и Елена Ивановна предлагает садиться в лодки. Их две. В меньшую на весла садятся старшие мальчики — с ними поедет Елена Ивановна. Большую должен вести Ефим Кондратьевич, и туда, ойкая и тараторя, забираются девочки. Одна из них проходит на нос, но только усаживается на широкую и длинную скамейку и опускает ноги вниз, на ворох стеблей привянувшего аира, как тут же с визгом вздергивает их и кричит:

— Ноги! Ноги!..

Никто ничего не понимает, но Тимофей догадывается сразу. Расталкивая девочек, он бежит на нос и из-под скамейки вытаскивает за ноги Егорку. Тот упирается, цепляется руками за весла, скамейку, но Тимофей молча и сердито отдирает его пальцы и тащит на берег.

Сначала все смеются, но лицо Егорки выражает такое отчаяние, он с такой мольбой переводит глаза с одного на другого и — видно по всему — так оглушительно сейчас заревет, что всем становится его жалко.

— А может, возьмем его, Елена Ивановна? — нерешительно спрашивает Нюра. — Мы за ним приглядим. Да, девочки?

— Да-да! Мы посмотрим за ним! — подхватывают девочки. — Возьмите его, Елена Ивановна!

Елена Ивановна вопросительно смотрит на Тимофея и Ефима Кондратьевича.

— Возьмите, что ж! — усмехается Ефим Кондратьевич. — Малец любопытный, интересно ему.

— Я вот всыплю ему сейчас 'интереса' и домой отправлю! — сердито говорит Тимофей.

Губы Егорки растягиваются в назревающем плаче, он поворачивается к Елене Ивановне и из последних сил выдавливает:

— Сами говорили — 'желающие'… А я — желающий…

— Вот что, желающий, — решается Елена Ивановна. — Иди садись со мной и на острове — от меня ни на шаг! Хорошо?

— Л-адно… — со всхлипом произносит Егорка и поспешно лезет в лодку.

Он сразу успокаивается и, вертя головой во все стороны, следит за тем, как пионеры усаживаются, как отчаливает лодка Ефима Кондратьевича, как гребет Костя. На брата, сидящего за вторым веслом рядом с Костей, он не смотрит.

Лодка удаляется от берега, кругом — только сверкающая под солнцем вода, и Егорке становится жутко. Он потихоньку сползает с банки и садится на дно лодки — там от воды подальше и не так страшно.

— Испугался? — спрашивает Елена Ивановна.

Егорка сопит, разглядывает, ощупывает решетку на дне и не отвечает. Потом, видя, что ничего не случается, все сидят спокойно, он вползает обратно на банку, но на всякий случай старается держаться как можно ближе к Елене Ивановне. Через Днепр он переправляется первый раз, и любопытство оказывается сильнее страха. А интересно вокруг все.

По реке плывут веточки, травинки. Откуда они плывут и куда? Вода вовсе не течет спокойно, а ходит кругами, будто закипает, и снизу поднимается что-то мутно-желтое.

— Это чего? — спрашивает Егорка.

— Песок, — отвечают ему.

Егорка надолго задумывается. Песок лежит на дне, а как же и зачем он поднимается наверх? Может, над ним смеются и обманывают? Но никто не смеется, рядом сидит Елена Ивановна, она большая, при ней врать побоятся. И все-таки: песок ведь не живой, и, если его бросить в воду, он всегда тонет, это Егорка знает твердо — сколько раз он сам швырял пригоршни песка в реку, и каждый раз тот сразу же шел ко дну.

Егорка так задумывается над этой неразрешимой загадкой, что затаивает дыхание и краснеет от натуги.

— Ты что? — спрашивает Костя.

Егорка не сразу понимает и выпучивает глаза: