спутник. — Брат Иринис, перед вами принцесса Лилиан.

Она присела в реверансе, затравленно глядя снизу вверх на Ириниса Усердного. Который даже не кивнул в ответ. Рассматривал ее в упор, бесцеремонно, сузив запухшие глаза до почти невидимых щелей.

— Вы правы, брат, — наконец сообщил он. — Девушка действительно похожа на Ее Величество покойную королеву Этелию.

Слово «похожа» выбилось из его речи неуловимым точечным акцентом.

— Это ее дочь, — отрезал Агатальфеус Отмеченный — Будущая королева Великой Сталлы. Наша королева.

Иринис Усердный подошел ближе; Лили почувствовала тяжелый запах мужского пота, частично перебитый мускусными духами, и невольно поморщилась. Тут же прикусила изнутри нижнюю губу. Стабильер нависал над принцессой колышащейся горой, и трудно было остаться на месте, не попятиться назад. Она поискала взглядом глаза учителя Эжана; нашла. Две полированные пуговицы орехового дерева.

«…А в остальном доверьтесь мне». Как он мог требовать от нее безграничного доверия, если он даже не главный тут, в их непонятном стабильерском заговоре?! Главный — вот этот брат Иринис. Он, конечно, ни секунды не верит в ее высокое происхождение; было нелепо и самонадеянно пытаться его обмануть. Зато он получил только что право распоряжаться ее жизнью и судьбой. Незнакомый, неискренний, дурно пахнущий… со взглядом, как стенобитное орудие на цепях. Почему?! Почему ее никто не спросил и не предупредил?!.

«Вы не предадите меня, принцесса…»

Он сам ее предал.

Иринис Усердный поднял короткопалую руку, похожую на влажную лопату, и с размаху возложил ее на голову Лили: то ли посвящение во что-то, то ли отеческая ласка.

Принцесса Лилиан зажмурилась.

— Наша королева, — медленно провозгласил он. — Да будет так. Именем Ордена!

— Что ж, брат Агатальфеус, вы оказали Ордену неоценимую услугу. На рассвете я соберу наших братьев, чтобы они голосованием выразили свою волю по сему жизненно важному вопросу. Впрочем, не думаю, что братья в своем большинстве не согласятся с нами.

— Искренне верю в это, брат Иринис. Королева Лилиан, поддерживаемая Орденом, — залог процветания и стабильности Великой Сталлы. А Орден, как известно, мудр.

— И справедлив. Королевством более не будет править преступная династия. Как вы помните, мы постановили это на прошлом тайном собрании, но отсрочили решительные действия, поскольку… вы помните. Теперь более нет причин медлить. Я надеюсь, на утреннем собрании вы доложите нам, как Ее бывшее Величество Каталин Луннорукая приняла известие о своем низложении.

— Вы имеете в виду, брат Иринис, что уже сегодня я должен…

— У вас опять возникли возражения, брат Агатальфеус?

— Нисколько. Я готов немедленно идти к Ее Величеству. Не уверен только, что, принеся ей такую весть, я буду иметь возможность выступить на рассвете перед уважаемым собранием.

— Оставьте, брат Агатальфеус! Она ничего вам не сделает. Каталия дес Бланкен, мелкопоместная баронесса с Востока… думаю, она умеет проигрывать. Главное — будьте убедительны, брат. Если придется, можете прямо при ней перестать исполнять обязанности стабильера. У нее хватит ума понять, что будет значить то же — но повсеместно во всей Великой Сталле!

— Надеюсь, мне удастся убедить Ее Величество и без наглядных действий.

— Что ж, именем Ордена! Я жду вас здесь же, перед восходом солнца. И оповещу остальных братьев… Что-нибудь еще, брат Агатальфеус?

— Возможно, предстоят волнения… Мы должны полностью обезопасить принцессу Лилиан.

— Предоставьте это мне, брат. До рассвета принцесса останется здесь; думаю, наши братья захотят увидеть ее и будут правы. Потом, если понадобится, подумаем о другом убежище… впрочем, все будет зависеть от дальнейшего развития событий. Счастливой звезды вам, брат Агатальфеус!

— И вам счастливой звезды, брат Иринис…

Они протянули друг другу руки и — нет, не обменялись рукопожатием — просто коснулись перстнями. Затем Агатальфеус Отмеченный коротко кивнул, развернулся и направился туда, откуда они пришли, прочь из зала, сквозь каменную стену…

Не уходите!!!

Ей казалось, что она кричит. Но он не вздрогнул, не обернулся, не сбился с размеренных шагов — и значит, она не издала ни звука. Просто шевелила губами, с бессильными слезами глядя, как он…

Ринуться следом, схватить за край плаща, остановить, удержать! Но рука Ириниса Усердного, скользнув по волосам, намертво впечаталась в ее плечо: ни с места.

…подходит вплотную к грубой, неровными прямоугольными камнями, стенной кладке — и пропадает за ней. Безвозвратно. Навсегда. Словно никогда и не было.

— Как ребенок, честное слово, — пробормотал брат Иринис. Лили вскинула глаза.

Стабильер скрестил руки на груди и машинально барабанил толстыми короткими пальцами по собственным предплечьям. Его лицо, мясистое, блекло-бордовое, исчерченное фиолетовыми капиллярами и поблескивающее потом на лбу, было словно приплюснуто тяжеленной печатью озабоченности. Еще секунду назад, разговаривая с братом по Ордену, он не обращал ни малейшего внимания на принцессу Лилиан; сейчас его утомленные глаза сосредоточенно бились в нее, как массивное бревно на цепях:

— И что мне теперь с тобой делать, деточка? Она не поняла.

— Какого дьявола наш достопочтенный брат тебя выдумал? — В голосе мага не было ничего, кроме усталости. — Принцесса Лилиан… это ж надо. Ты, наверное, та самая подружка бастарда, а?.. Мой сеньор в свое время ощутимо разволновался из-за тебя. Весьма ощутимо… Так уж устроен мир: сеньор волнуется, громоздит противоречия, а его верному стабильеру потом приходится отворять кровь. И все-таки ни один достойный стабильер не предаст своего сеньора. Впрочем, не важно. Брат Агатальфеус знает, кто ты такая на самом деле?

«На самом деле…» В последние дни эти слова неотступно кружились над ней, как назойливое насекомое. Лили вздрогнула, услышав их снова. Здесь. В мире, который — как там сказал учитель Эжана? — конечен и вторичен. Чего он хочет от нее, этот брат Иринис? Рассказа о спящей Великой Сгалле — или, может, о неспящем поселке Порт-Селин?! Или…

— Я принцесса Лилиан. Стабильер досадливо махнул рукой:

— Он хорошо с тобой поработал, наш учитель бывшего наследника престола. Он тоже верен, трогательно и бессмысленно предан своему мальчишке-сеньору, а ты, деточка… Ты ведь — оттуда, с ТОЙ стороны, правда? А здесь ты и сама не понимаешь, кто ты такая… Здесь ты не нужна.

Он вдруг отвернулся от нее и зашагал вдоль длинного стола, торчащего посреди пустого зала. Гулкие стены подкрашивали эхом равнодушный хрипловатый голос:

— Он хуже ребенка, наш бедный брат Агатальфеус. Тоже мне заговорщик… Он даже не знает, что в настоящем заговоре нет места ни малейшему риску. Кто рискует, тот может проиграть; я, Иринис Усердный, не проигрываю никогда. Я знаю, на что иду, я все тщательно просчитал, и я не ошибусь. Я буду королевским стабильером. А тебя, деточка, придется… ничего не могу поделать: ты не нужна.

Сотрясение воздуха, многословное и мелодраматичное. Ненастоящая угроза; а как ей быть настоящей, если мир, из которого она исходит, — конечен, вторичен?! Здесь все ненастоящее! — эта мысль прошила Лили, как раскаленная спица, — все: люди, их заговоры, стены, сквозь которые можно проходить, обещания, которых можно не исполнять… даже это серебристое платье с жемчугом, она сама себе такое выдумала…

А Эжан?!!

Впервые с того момента, как они с Агатальфеусом Отмеченным вошли во дворец, Лили вспомнила об Эжане.

Нет, она не забывала о нем. Но присутствие мага, его учителя, почему-то воспринималось почти равнозначным присутствию самого Эжана. Как будто он вот-вот, через каких-нибудь несколько минут догонит их, наконец-то как следует выспавшись; действительно, нельзя же быть такой эгоисткой… А мудрый