рассказал все, что знал, о богах, о происхождении мира, о предыдущих расах, особо настаивая на священном характере отношений человека с великими божественными силами. Его сыновья поступили так же по отношению к своим собственным сыновьям. А женщины в свой черед передавали воспоминания Пирры: «Моя бабушка мне рассказывала, а она это слышала от своей бабушки...»
Для всей деревни велись рассказы вокруг очага, после вечерней трапезы, на вымощенной круглыми камнями площадке перед царским домом. И тот, кто помнил больше и рассказывал лучше, говорил дольше остальных. Некоторые люди ходили даже от деревни к деревне, нося в себе память мира.
Но в течение дня дел было много; факелы чадили (если вообще имелись), и временами слушатели начинали клевать носом, теряли нить повествования или же понимали его по-своему, ведь кто-то был влюблен, у кого-то град побил урожай, у кого-то украли кувшин. Так что они немного смешивали или бессознательно изменяли разные истории, когда наступал их черед пересказывать.
К тому же были еще сокровенные знания, которые должны были передаваться только от жреца к жрецу и от царя к царю... а мой сын Гермес еще не дал вам письменность...
Это и объясняет, почему великая эпопея первых веков дошла до вас в различных версиях, где боги называются по-разному, последовательность событий нечеткая, их выбор колеблется.
Пятая раса была подобна маленькому ребенку, который больше занят своим питанием и ростом, нежели упорядочением прошлого семьи или запоминанием первых годов своей жизни.
Вы ведь знаете, что жизнь — в зерне; это также ваше наследство. Но сколько нужно всего сделать, чтобы добыть это богатство! Необходимо посеять и сжать, обмолотить на гумне, а для помола сделать жернова и построить мельницу.
Надо было заново научиться откалывать и шлифовать кремень, прикреплять наконечники к стрелам, дубить кожи, прясть шерсть, делать отверстия в кости...
Повсюду вы месили илистую глину, оставленную потопом, чтобы делать из нее кирпичи для ваших жилищ, посуду для вашего стола, амфоры для ваших запасов. Повсюду, где росли оливы, вы давили их плоды, извлекая из них жирное, душистое масло.
Любуясь цветами, вы хотели воспроизвести их оттенки; и тогда, используя сок некоторых растений, выделения животных и растертые в порошок минералы, вы начали делать краски, которые служили не только украшением, но и защитным покрытием ваших изделий.
А вскоре вы начали плавить медь, золото и серебро.
Все это произошло очень быстро. Хватило всего нескольких веков. Стоит человеку заполучить самый кончик какого-нибудь секрета, как он тут же пускает его в оборот с помощью мыслей, на которые наталкивает необходимость или внушение богов, и уже не останавливается. Каждый год, каждый месяц приносили какое-нибудь новое завоевание, усовершенствование или открытие. За одну только эру все было подготовлено для победоносного будущего.
Вы спустили на воду ящики, гораздо более управляемые, чем тот, что спас ваше семя. Влекомые ветром и желанием познавать, вы поплыли от берега к берегу: увозили зерно, привозили выделанные шкуры; увозили ткани, гончарные изделия, привозили олово; увозили сказания, привозили драгоценности. И в каждом селении, под каким бы именем ни почитали там богов, вы узнавали в них своих собственных благодаря описанию, и непременно заходили в храм или обращались за советом к оракулу.
Я радовался, видя, что вы так деятельны, изобретательны, предприимчивы; что придумываете каждый день какое-нибудь новое применение для доступных вам средств, что вы набожны, не чрезмерно, но твердо. Вы понимали, что мир для вас окружен границей непостижимого, но при этом были внимательны к велениям Судеб. Вы, конечно, были также немного ворами, немного преступниками и охотно дрались при случае, но лишь по естественной склонности к соперничеству, которая оживляет собою все. Близнецы задали неплохой темп вашему развитию.
— Ну что же, — говорил я олимпийским богам, — мы можем быть довольны этой пятой расой: она быстро продвигается в том направлении, на которое мы рассчитывали. Мы с пользой потрудились для ее развития. Поможем же ей еще больше приблизиться к нам. Чтобы она смогла состояться, ей нужны герои, ей нужны гении. Однако что такое гений, если не человек, в котором проявляется и доказывает свои возможности бог? Ну же, сыны мои, обойдемся без предрассудков! Нет никакого неравенства в браке между этой расой и нами. Соединяйтесь со смертными женщинами, чтобы получить от них плоды, которые станут людской славой и зримым воплощением богов.
— Это же Прометеев род, — заметила моя кузина Осторожность.
— Ну да, — согласился я, — знаю. Однако не все плохо в Прометее; его потомство это доказывает. Ну же! Дадим людям выдающихся людей.
Так мой брат Посейдон неоднократно посетил землю, всякий раз немного вздрагивавшую при этом, и посеял у прибрежных народов немало удалых, охочих до подвигов государей-мореплавателей, из которых самым известным стал Тесей, победитель Минотавра и объединитель Афин. Там, где были рудники и залежи минералов, Гефест зачал искусных литейщиков, изобретателей сплавов, сотворивших металлы, не существовавшие ранее в природе; их создание принадлежит исключительно человеку. Знаменитый Дедал был одним из потомков Гефеста. Арес — мог ли я помешать ему, поощряя его братьев? Да к тому же города нуждались в защитниках! Арес породил ужасных воителей и полководцев. Аполлон дал жизнь поэтам, певцам ваших славных свершений и драм, а Гермес воспроизвел себя в жрецах и мудрецах, сведущих в науке и откровении, и во всех тех полубожественных людях, которые стали зодчими ваших обществ.
А я в свой черед намеревался дать вам великих царей.
Ниоба, дорогая Ниоба, ты была моей первой смертной. О нашей любви мало говорили, потому что она обошлась без криков, без шума и драм. В длинном ряду моих любовниц ты имеешь право лишь на скромное место, ты — просто имя, которое мои историки упоминают мимоходом, если вообще снисходят до упоминания о нем. Но я, как я могу забыть его? Ты ведь научила меня чувствовать в любви то, что чувствуют в ней люди. Я с удовлетворением узнал, что их наслаждение равно наслаждению богов. Благодарю, дорогая Ниоба, за это воспоминание.
Ты была сестрой одного эпирского царя. Твой брат построил мне храм среди дубов Додоны. Я охотно спускался туда; его пропорции были правильными, простыми и красивыми, тень — прохладной, стены были пропитаны фимиамом.
А ты часто приходила прясть свою пряжу под развесистыми дубами, которые солнце пронизывает золотом. Смотрела на врата храма, которые открываются только для жрецов; смотрела на небо, которое открывается только для богов. У тебя были тяжелые темные волосы, а щеки словно из слоновой кости. Порой ты вздыхала: ты ждала любви. Я неоднократно наблюдал за тобой. Однажды я принял человеческий облик, открыл изнутри дверь моего храма и приблизился к тебе. Тогда я и узнал, какой звук издает человеческое сердце, когда желание ускоряет его ритм. Но твое, не правда ли, билось еще сильнее? Я шепнул тебе на ушко, что ты красива; а ты меня спросила, что за свечение виднеется вокруг моей головы, и добавила, что такого ты не видела ни у одного из смертных. Я ответил, что это ореол моей любви.
Я тебе благодарен, Ниоба, за то, что ты не задала мне других вопросов и, когда я сказал, что желаю тебя, ничуть не поинтересовалась, каким добром я владею, чем занимается моя семья, откуда я и куда направляюсь; благодарен за то, что не допытывалась, буду ли я любить тебя вечно. Проходящим мимо богам вопросов не задают.
Я взял тебя за руку и умилился, чувствуя, как она трепещет в моей руке, словно птица, нашедшая свое гнездо. Мы пошли в самую гущу дубов, и там, на ложе из мха, одарили друг друга тем, что есть лучшего в мире. Листва была густа. Гера ничего не узнала. Не узнала, что, обняв тебя в этом сладком оцепенении, которое следует за наслаждением, я думал, чувствуя легкую тяжесть твоей головы на моем плече и мягкость твоего живота под моей ладонью: «Почему бы не остаться здесь навсегда и не передать заботы о мире любому, кто пожелает? Роща, маленький храм, маленькая пряха с нежным взглядом...» По таким вот мечтам и узнается человек.
Ниоба, дорогая Ниоба, ты не была, конечно, единственной девушкой-подростком, которая ждала любви, как ждут бога. Но ты была одной из тех редких, кто узнал бога, когда он явился, и из тех еще более редких, которые не стонут, не цепляются, не рыдают, не проклинают и не угрожают вскрыть себе вены,
