Когда Александр выступил из Македонии, Персидская держава была величайшей в мире. Она простиралась от Понта Евксинского до Индии и от реки Яксарт до Нильской пустыни (27) .

Ее властителем был уже не Артаксеркс III Незаконнорожденный, вступивший на персидский престол в год, когда Филипп пришел к власти в Македонии. Этот Артаксеркс захватил Египет, прогнал фараона, приказал убить быка Аписа, чтобы съесть его изжаренным, выкрал анналы и устроил ослиное стойло в храме бога Пта; однако он не намного пережил свои мрачные подвиги. Его хилиарх (28)  евнух Багой, которому он передал все орудия власти, предводитель войска и начальник писцов, отравил его и всех его сыновей, за исключением одного, которого возвел на трон; имя этого царя было Арс.

Но и Арс царствовал всего два года, ибо евнух Багой приказал умертвить его в свой черед. Наследником ему Багой выбрал царевича из младшей ветви Кодоманов, в котором ожидал найти больше послушания; тот возложил на себя тиару под именем Дария III. Первое, о чем позаботился Дарий Кодоман, было протянуть Багою на празднестве по случаю своего коронования чашу, в которую он влил яд.

В тот же год, когда воцарился Дарий, взошел на престол и Александр, как будто отныне судьбы Персии и Македонии управлялись ходом одних и тех же светил.

Ни Артаксеркс III Незаконнорожденный, ни Арс, ни Дарий Кодоман не были коронованы как фараоны; они не считали себя сынами богов Египта, и на земле истины они стали ее притеснителями.

Армии Дария Кодомана были огромны, как размеры его царства. У него было сто тысяч воинов из Малой Азии, сорок тысяч из Армении, Киликии, Сирии и Египта, столько же греческих наемников и, по слухам, он мог получить из Индии миллион солдат.

За двадцать дней мы совершили переход к берегам Геллеспонта.

Пока основные силы под руководством Пармениона переправлялись через пролив, Александр с гетайрами взошел на корабли в том самом месте (напротив Сигейского мыса), откуда в старину Агамемнон повел греческий флот (29). Каждый уголок этой земли, каждая долина, каждая скала над морем воспеты Гомером; Александр беспрестанно оборачивался к Лисимаху, и во все время путешествия они перебрасывались стихами из «Илиады».

На Александре был панцирь из такого светлого металла, что он казался серебряным, и шлем с высокими белыми перьями, по которым его можно было узнать издалека. На борту царской галеры он встал рядом с кормчим и держал руку на руле. Посреди пролива я принес, как подобало, в жертву быка, чтобы умилостивить бога морей Посейдона, и воздал почести нимфе Фетиде, матери Ахилла, потомком которой был Александр. Сам юный царь взял золотую чашу, наполнил ее вином и бросил в волны.

Мы приблизились к берегу, и Александр перешел на корму корабля; когда песок заскрипел под килем, он метнул дротик на берег в знак того, что вступил во владение этой страной по праву завоевания. Он первым спрыгнул на землю Азии; ему было двадцать один год и девять месяцев.

Были воздвигнуты три жертвенника, на которых я совершил приношения Зевсу-Амону, основателю македонской династии Гераклу и покровительнице греков Афине. Затем наша процессия поднялась на склоны древнего Илиона и направилась в храм, где хранилось оружие Ахилла. Жители современного города смотрели на нас с уважением, но удивленно. Александр снял со стены храма старый проржавевший щит, о котором говорили, что он принадлежал Ахиллу, и повесил на его место свой, инкрустированный золотом. После этого все спустились в долину Скамандра, чтобы воздать почести гробницам героев; согласно ритуалу, Александр, Лисимах, Гефестион и главные гетайры обнажились, умастили тело, полили вином могилу Ахилла, возложили на нее цветы и, держа в руке копье, с пением обежали несколько раз вокруг. «Счастлив Ахилл, – воскликнул внезапно Александр, – у которого был при жизни такой верный друг, как Патрокл, а после смерти такой великий певец, как Гомер!».

Прекрасный Гефестион немедленно побежал к могиле Патрокла; в тот же вечер Каллисфен из Олинфа, племянник Аристотеля, взял свои дощечки и начал записывать на них поступки и слова Александра.

На следующий день мы соединились в Абидосе с основными силами армии, и Александр сделал людям смотр, прежде чем послать их в южном направлении.

Дарий Кодоман не удостоил покинуть свою далекую столицу Сузы ради этого самонадеянного юноши, о чьем приходе ему объявили; но, чтобы развеять надежды македонского царя, он велел собрать войско из ста тысяч человек под командой лидийского сатрапа Спиридата и родосца Мемнона, лучшего полководца своего времени.

Мемнон советовал выжечь землю перед захватчиками, уничтожить урожай, засыпать колодцы, увести стада и уйти подальше в глубь страны; тогда воины Александра должны были погибнуть от жажды, голода и изнурения. Но сатрап и вельможи отказались последовать этому совету, ибо это означало для них потерю большой части их богатства; им казалось, что немногочисленность македонского войска не оправдывает таких жертв. Они предпочли перекрыть дорогу во Фригию, ожидая противника у переправы через первую реку – Граник.

Продолжая путь, Александр увидел, что приближается посланец Дария; этот человек передал ему письмо и ларец с дарами. Письмо содержало совет Александру вернуться поскорее назад и искать убежища в объятиях своей матери, если он не хочет быть распятым; дары состояли из нескольких золотых монет, мяча и кнута. Золотые монеты, пояснял Дарий в своем послании, предназначались для мелких расходов Александра, у которого, как всем известно, сокровищница наполовину пуста; мяч – для того, чтобы он забавлялся с ним, а не разыгрывал из себя солдата; наконец, кнут был нужен затем, что его следовало наказать, как мальчишку. Великий Царь обещал Александру прощение, если он снова взойдет на корабль и не будет ему больше досаждать.

Пять суток спустя во второй половине дня Александр подошел к Гранику.

На другом берегу стояло персидское войско – полчище вооруженных людей, кони и шатры. Александру сказали, что в сверкающей доспехами коннице противника находились сын, зять и шурин Дария. Тут же юный царь приказал, чтобы ему привели Буцефала и строились к бою. Парменион вздрогнул от испуга. Этот покрытый славой полководец, который провел сорок лет в сражениях, хотел дать отдых войскам, изучить местность, собрать сведения, подготовить план битвы. «Царь, – сказал он Александру, – наши солдаты прошли за последние дни пятьсот стадиев; против каждого из наших трое врагов; и, хотя эту реку можно, видимо, перейти вброд, нам все же предстоит переправа. Начать наступление раньше завтрашнего утра невозможно». – «Завтра солнце будет мне светить в глаза, а сейчас оно слепит персов, – ответил Александр. – Да и знамения, которые мы наблюдали сегодня утром, благоприятны для меня».

Вспрыгнув на коня, он пронесся вскачь вдоль переднего края армии, по берегу реки, желая