века… Вы играете?

– Разумеется. И Бэлла тоже.

– А вас не затруднит… Помните, у Шопена есть мазурка в четыре руки… Дай же бог памяти…

– Номер три до-минор?

– Кажется, да. В ней, знаете ли, столько недоговоренности… Вон там, под подсвечником, лежат ноты. Рахиль очень ее любила.

– И сейчас любит. – Соня решительно подняла крышку рояля. – Мы сыграем вам ее, Соломон Борисович. Бэллочка, поди сюда. Первая партия сложнее, ты поведешь вторую.

Сестры Гринберг уселись за рояль, одновременно кивнули друг другу – и заиграли. Легкая, чуть печальная мелодия поплыла по захламленной полутемной комнате. Полундра и Атаманов посмотрели друг на друга, вздохнули и приготовились не дать друг другу невоспитанно заснуть в чужом доме. Натэла слушала, положив подбородок на кулаки. Старый антиквар слушал тоже, откинувшись на спинку своего кресла и закрыв глаза. Пашка ожесточенно двигал мышью, и в его глазах отражался голубой свет монитора.

Юлька не любила классическую музыку, и все попытки Белки привить ей удовольствие слушать «хотя бы Чайковского!» оканчивались неизменным крахом. Многоступенчатые пассажи и виртуозные тридцать вторые, исполняемые подругой, изрядно ее утомляли, а в больших дозах просто выводили из себя. Но сейчас музыка, к счастью, не особенно напрягала Юлькин слух и даже слегка напоминала Петровичевы романсы, иногда, под хорошее настроение, исполняемые дедом по утрам в ванной. Поэтому она вздрогнула от неожиданности, когда прозвучали последние аккорды и наступила тишина. Но почти сразу же ее нарушил Пашкин радостный голос:

– Готово!

– Что, что, что?! Получилось?! – кинулись к нему Атаманов, Юлька и Натэла. Даже Белка выскочила из- за рояля.

– Босота гаешная… – вздохнул антиквар, открывая глаза, глядя на ребят. Затем повернулся к Соне: – Спасибо вам неописуемое, девочка.

Соня улыбнулась, пожимая плечами: мол, не за что. И лишь после этого снисходительно посмотрела через головы толпящегося возле компьютера молодняка:

– Пашка, что там у тебя?

– Есть наш графуля Радзивилл… Вот, пожалуйста, – Модзалевский Антон Владиславович. Та-а-ак…

– Что – так? – подозрительно спросила стоящая рядом Полундра, которую весьма насторожило довольное выражение Пашкиного лица. – Ты его знаешь?

– Ты помнишь парня, которого вчера Атаман до дома на Арбате вел? Натэла, на кого, ты сказала, он похож?

– На… первого бабушкиного мужа… То есть на Джорджа Клуни.

– Я ночью пробивал этот адресок – Кисловский переулок, дом два. Угадай, кто там прописан?

– Модзалевский?! – завопила на всю квартиру Юлька.

Рояль загудел, хрустальные подвески на люстре закачались, Соломон Борисович слегка поморщился.

– Точно так, – с удовлетворением кивнул Пашка. – Вернее, Модзалевские – Владислав Стефанович, Мария Станиславовна и их сын Антон, студент исторического факультета моего родного универа.

– М-да-а, – пробормотал Соломон Борисович. – Маме этого юноши дом престарелых не грозит…

– Ура-а-а!!! – заголосила Юлька, вскочив. И тут же заговорила с интонациями любимого агента Тайгера: – Что ж, горизонт проясняется, господа. Мы теперь, выходит, знаем, кто все украл.

– Или кому все отдали добровольно, – заметила Соня. – Натэла, ты вроде говорила, что у них было любовное свидание?

– Мне показалось, да, – сдержанно сказала Натэла. И тут же добавила: – Но они не целовались! Кажется, он сердился, а она потом плакала.

– Кто – он? Кто – она? – возмутился из своего кресла забытый всеми антиквар. – Дети, требую объяснений! Сонечка, вы тут…

– …единственный здравомыслящий человек, – ехидно подсказал Пашка.

– Да! – не заметил иронии антиквар. – Введите же меня в курс дела! Неужели я на самом деле упустил золотую чашу четырнадцатого века?

Соня коротко рассказала о вчерашнем задании Натэлы и Атаманова, присовокупив:

– Может быть, и хорошо, что вы ее упустили, Соломон Борисович. Ведь мы до сих пор не знаем, как клад попал к Модзалевскому. И почему чаша осталась у него, а мечи оказались в огороде у Пантелеича.

– Чего тут непонятного? – хмыкнул Атаманов. – Чаша золотая, он ее себе оставил – загнать, наверное, хотел, да не получилось. А мечи ему зачем? Выбросил…

– Не может быть, – твердо заявила Соня. – Паша, ты, кажется, сказал, что Модзалевский – студент истфака? Значит, он должен понимать, что за вещи попали ему в руки. Как он мог их выбросить?!

– Лично меня больше интересует Таня, – задумчиво произнес Пашка. – В каких она отношениях с Модзалевским?

Атаманов шепотом, чтоб не слышала сидящая рядом Натэла, предположил – в каких.

– Возможно, – согласился Пашка. – Но слабо верится, что они организовали кражу вместе. Тогда бы она просто не пошла на контакт с нами.

– Надо с ней поговорить, – решительно предложила Полундра.

– Прижать по-настоящему! – зарычал Атаманов.

– Мы не можем ее прижимать! – рассердился Пашка. – Мы не милиция, и доказательств у нас никаких. Если она не совсем кретинка, то рассмеется и скажет, что нам дурацких сериалов надо меньше смотреть. Про агента Тайгера.

– Ничего он не дурацкий! – вскипела Юлька. – А вот я сейчас как расскажу, ЧТО ТЫ по телику включаешь, когда думаешь, что я сплю…

Пашка дернулся. Соня смотрела на него с растущим подозрением. Соломон Борисович тихо смеялся в своем кресле. Белка решила, что пора спасать положение, и торопливо спросила Павла:

– А номер мобильного телефона Тани ты не вычислил? Помнишь, обещал вчера, по адресу…

– Вычислил, конечно, – поспешно отозвался тот, исподтишка показав хихикающей Юльке кулак. – И что толку? Если она не захочет с нами общаться, то после первого же моего звонка сменит «симку». И все!

– У нас еще Нютка осталась… – напомнила Натэла.

– Можешь про нее забыть, – отмахнулся Пашка. – По домашнему говорят, что там такой нет, а мобильный молчит. Перепутала что-то Васильевна.

– Может, сгонять в выходной в Михеево, еще раз спросить? – предложил Атаманов.

– Лучше не надо, – решил Пашка. – Еще перепугается бабка до смерти! Истфак, истфак… Есть у меня один человечек… В общем, шелупонь, пора и честь знать. Мы и так уже злоупотребили… всем, чем можно.

– Ну что вы, – вежливо отозвался Соломон Борисович. – Был счастлив познакомиться. Павел, у вас великое будущее.

– Спасибо, мне это уже говорили.

– Сонечка, боже вас упаси с ним связываться!

– Мне это тоже говорили, – улыбнулась Соня. – Всего хорошего, Соломон Борисович.

– И вам также. – Антиквар пошел проводить гостей до прихожей. – Передайте привет Рахили… если она меня вспомнит. Соня… вы не могли бы задержаться на секунду?

Соня, уже стоящая на пороге, с недоуменной улыбкой вернулась в квартиру. Пашка шагнул было вслед за ней, но был остановлен вежливо закрывшейся перед его носом дверью.

– Чего ему надо, бандиту старому? – проворчал он.

– Про маму будет спрашивать, – уверенно заявила ничуть не удивленная Белка, садясь на перила лестницы. – Подождем здесь.

Белка не ошиблась. Едва они с Соней остались одни, Соломон Борисович смущенно спросил:

– Скажите, девочка моя… Я понимаю, что, может быть, перехожу все рамки приличий, но я слышал… Верно ли, что ваши родители больше не вместе?

Некоторое время Соня молчала, внимательно глядя на антиквара. Затем сказала: