— Что вы называете «Вегоматом»?

— Но, сэр, — щеки Хантли слегка порозовели, — вся команда так его называет.

— Хантли, ПОЧЕМУ этот корабль называют «Вегоматом»? — грозно переспросил Тэлли. По болезненному выражению лица офицера он понял, что тот не совсем уверен, правильно ли поступил, использовав в разговоре с капитаном неофициальное название корабля.

— Потому, сэр, — голос помощника слегка понизился, и он отвел глаза в сторону, — что судно использует вегоматный движитель.

Тэлли инстинктивно ослабил ремень на одну дырочку: давление газов в нижней части тела опасно повысилось.

— Мистер Хантли, — произнес он, — я служу во Флоте уже два десятка лет, но ни разу за все это время не слышал ни о каком «вегоматном движителе». Так что я хочу сейчас сделать две вещи (давление в желудке по-прежнему возрастало): во-первых, проглотить вот эту маленькую пилюлю и, во-вторых, попросить вас рассказать мне о нем. Вы не против?

Хантли сделал непроизвольный судорожный глоток, когда командир принимал голубую пилюлю.

— Сэр, я плохо представляю себе весь процесс. Полагаю, что вам лучше было бы побеседовать об этом с лейтенантом Берманн. Она знает все о вего… простите, об этом устройстве.

Боль на нижних палубах туловища Тэлли достигла критических значений, и ему пришлось крепко сжать зубы, чтобы сохранить самообладание.

— Отлично, — произнес он не совсем обычным голосом. — Хочу взглянуть на эту леди.

Офицер-бортмеханик Нэнси Берманн служила на FCTV 621 — J с тех пор, как этот корабль был введен в строй в самый разгар халианской кампании.

— Это очень просто, сэр. В ходе последней войны мы потеряли много оборудования. Кораблей обеспечения хронически не хватало, как и всего остального. Проблема состояла не столько в их строительстве, сколько в оснащении необходимыми узлами и оборудованием. О, простите. — Она взглянула на экран терминала и пробежала пальцами по клавишам. — В общем, у меня есть один дальний родственник, дядя, который служит в тыловом обеспечении. Может, вы слышали о нем: адмирал Абрахам Мейер? Нет? Ну так вот, он понимал, что основная задержка с вводом в строй новых кораблей снабжения состояла в катастрофической нехватке светлых голов для систем управления и навигации. Командиры же, способные управлять такими огромными кораблями, в первую очередь требовались боевым частям Флота. Ммм-да, здесь нужно еще раз… — Она вновь на несколько секунд повернулась к клавиатуре. — Ну так вот. Шесть лет тому назад дядюшка Эйб… эээ, простите, командор Мейер занялся поисками новых источников искусственного интеллекта для использования в грузовых кораблях Флота. И представьте себе, ему это удалось. Нет, не зря мой прадедушка Исаак Мейер, адмирал Красного, определил его в офицерское училище тыловой службы! Командор Мейер объединил гидропонную методику с жидкостными компьютерами — и надо же! Ему это удалось; был создан органический думающий резервуар. — Лейтенант Берманн сияющим взглядом посмотрела на своего командира.

— Простите, если покажусь несколько тупоголовым, но я не совсем понял, — начал Тэлли. — Он что, превратил какое-то растение в своеобразный компьютер, который управляет кораблем?

— Ну да. — Лейтенант Берманн улыбнулась, как мать, чей малыш с трудом учится правильно выговаривать слова. — Пойдемте, я покажу вам, как все это работает.

По служебному коридору они спустились в самое сердце корабля. Лейтенант Берманн провела через охраняемую дверь в слабо освещенную комнату с низким сводчатым потолком. В центре комнаты, почти на все три десятка метров ее ширины, простирался освещенный бассейн, на поверхности которого плавали островки растений. От Тэлли не ускользнуло, что вокруг бассейна лежали несколько полотенец. Затем его внимание привлекло содержимое самого бассейна — десять тонн зелени, плававшей в прозрачном питательном растворе. Пузырящаяся масса оказалась конгломератом десятков различных растений, большинство которых показалось капитану знакомыми. Зеленая икебана тянулась почти во всю длину пятидесятиметрового трюма.

Тэлли присвистнул:

— Вот это да… И как это все работает?

— На самом деле, — пояснила лейтенант Берманн, — все очень просто. Повсюду на корабле расположены маленькие контейнеры, наполненные особым гидропонным раствором. Все они соединены с этим бассейном оптоволоконными кабелями. Вот откуда мерцающий свет из глубины. В каждом контейнере выращиваются растения, взятые от доноров из бассейна. Это так называемые растения-спутники; их задача состоит в передаче информации растениям-донорам сюда, в бассейн.

— Подождите, — запротестовал Хантли, — растения не могут общаться.

— Еще как могут, но другим, более фундаментальным образом, чем люди. Предположим, вы взяли отросток от вон того вьюнка. Если вы перенесете его в другую комнату и нагреете, он отреагирует на это определенным образом. Если теперь вы при помощи оптоволокна соедините его с донором (а это очень тонкая работа), донор отреагирует совершенно так же. — Она улыбнулась Хантли, он ответил обескураженной робкой улыбкой.

— Теперь вам нужно лишь контролировать поверхностное натяжение в бассейне, чтобы узнать, что каждое растение, эээ, думает, а затем ввести информацию в компьютер. А уж он сам определит, какие меры нужно принять.

— Есть вопрос, — вставил Тэлли. — Все эти растения постоянно что-то передают туда-сюда; каким образом компьютер определяет, что же именно произошло?

— Очень просто. Растения абсолютно нечувствительны ко всем сигналам, кроме исходящих от их собственных спутников. Все это очень напоминает устройство нашей нервной системы, передающей информацию мозгу, разве что в этом случае мы имеем дело скорее с органическим, чем с биологическим входным устройством. — Она говорила вдохновенно, забыв о полной некомпетентности слушателя.

— Но разве оно может думать? — стоял на своем Хантли. На роль благодарного слушателя он явно не годился.

— Нет. Но компьютер собирает воедино полученную от растений информацию и вырабатывает логичное решение. Так что весь процесс очень напоминает мышление, но человеческий мозг не нужен.

— Ну что же, допустим, что и так, — предположил Тэлли. — Наверняка все это обойдется гораздо дешевле, чем обычный искусственный мозг Флота. Почему же тогда эти вегоматы не запустят в серию?

Берманн с явным удовольствием выслушала вопрос капитана: вот еще один повод похвастаться своим драгоценным семейством.

— Первоначально было построено шесть таких кораблей; три уничтожены противником, два впоследствии оснащены «настоящим» мозгом, а вот этот используется как полетная лаборатория, на которой доводятся и совершенствуются методики, разработанные моим дядюшкой.

Перед тем как расстаться с новым капитаном, лейтенанту Берманн удалось уговорить старшего помощника помочь ей вечером с некоторыми гидропонными исследованиями. С некоторых пор Нэнси не уставала удивляться, как это она прежде не замечала Хантли…

Тем временем Тэлли получил у ответственного за грузы копии инвентаризационных описей и спустился в свою кабину, чтобы спокойно проглядеть их. Оказавшись в комнате, он с размаху зашвырнул фуражку на стол, сбросил обувь и с описью в руке рухнул на койку. Просмотрев несколько страниц, капитан почувствовал, как внезапно потяжелели его веки, и на пороге сна с радостью отметил, что впервые за несколько недель не ощущает того, что доктор Пурвис назвала «некоторым неудобством».

В Академии Флота был выпускной вечер. Кадет Андрей Стюарт Тэлли вместе с сотнями других курсантов практически уже получил свой патент. Пять лет он пахал как каторжник ради этого самого момента…

Каторжник… Вдруг среди блаженного сна возникла обширная Тельма Рюэль и направилась к Тэлли, чтобы приколоть значок, но вместо этого сжала его в объятиях и поволокла в кусты… Он пытался бороться, но чувствовал, что сопротивление бесполезно…

Вздрогнув, Тэлли проснулся. Знакомая резь в желудке не давала спать; кроме того, он вспомнил, что главный интендант Тельма Рюэль, известная также под кличкой «каторжник», была его давно забытым юношеским увлечением. Он проглотил голубой презент доктора Пурвис. Боль отпустила, но тягостное ощущение на сердце не проходило.