Не прошло и часа после его приезда, как Ретерер, ведавший записью прибывших и только что записавший на доске в вестибюле фамилию «Грифитс», подозвал Клайда.

– Послушай, ты, кажется, говорил, что у тебя есть какой-то дядя или родственник по фамилии Грифитс, фабрикант воротничков где-то в штате Нью-Йорк?

– Конечно, – ответил Клайд, – Сэмюэл Грифитс. У него большая фабрика воротничков в Ликурге. Это его объявления печатаются во всех газетах. Ты, наверно, видел его светящуюся рекламу на Мичиган- авеню.

– А ты его узнаешь, если встретишь?

– Нет, я его никогда в жизни не видел.

– Пари держу, что это он и есть, – сказал Ретерер, рассматривая маленький регистрационный листок. – Вот погляди: «Сэмюэл Грифитс, Ликург, штат Нью-Йорк». Он самый, верно?

– Наверняка! – подтвердил Клайд, очень заинтересованный и даже взволнованный, потому что с этим самым дядей ему уже давно хотелось встретиться.

– Он только что прошел наверх, – продолжал Ретерер. – Дэвид понес его чемоданы. Шикарный мужчина. Ты гляди в оба, не прозевай его, когда он опять спустится сюда. Может, это и впрямь твой дядюшка. Он среднего роста, довольно худой, седые усики и светло-серая шляпа. Симпатичный малый. Я тебе его покажу. Если это правда твой дядя, ты уж постарайся ему понравиться. Может, он что-нибудь сделает для племянника… подарит пару воротничков, – прибавил он со смехом.

Клайд тоже засмеялся, как будто оценив удачную шутку, но втайне он был очень взволнован. Дядя Сэмюэл здесь, в клубе! Вот удобный случай познакомиться. Клайд ведь собирался написать ему еще до того, как стал здесь работать, а теперь дядя сам приехал сюда, и с ним можно поговорить.

Но стоп! Что дядя подумает о нем, если Клайд осмелится с ним заговорить? Как он отнесется к племяннику, который служит в этом клубе всего лишь рассыльным? И как вообще относится дядя к юношам, которые работают в качестве рассыльных, да еще если они в возрасте Клайда? Ведь ему уже двадцать первый год! Многовато для «мальчика на посылках», если только он не собирается оставаться в этой роли всю жизнь. Такой богатый и высокопоставленный человек, как Сэмюэл Грифитс, может счесть должность рассыльного унизительной, особенно, если рассыльный окажется его родственником. Весьма вероятно, что он не пожелает иметь с таким родственником ничего общего, не захочет даже разговаривать с ним… Целые сутки Клайд провел во власти этих сомнений.

Однако на следующий день Клайд успел увидеть дядю раз шесть, и тот произвел на него самое приятное впечатление: живой, подвижный, деловитый, он нисколько не походил на своего брата – отца Клайда, и притом он был так богат и все относились к нему с таким уважением… И минутами Клайд не без страха спрашивал себя – неужели же упустить такой случай? В конце концов, дядя вовсе не кажется недобрым человеком, как раз наоборот, – у него очень приветливый вид… Когда Клайд, по совету Ретерера, отправился в комнату дяди за письмом, которое нужно было отправить с нарочным, дядя почти не взглянул на него, вместе с письмом вручил ему полдоллара.

– Проследите, чтобы рассыльный немедленно отнес письмо, а деньги возьмите себе, – сказал он.

Волнение Клайда было в эту минуту так велико, что он удивился, как дядя не угадал в нем своего племянника… Но мистер Грифитс явно ни о чем не догадывался. И Клайд ушел, немного приуныв.

Спустя некоторое время на имя Сэмюэла Грифитса пришло с полдюжины писем, и Ретерер обратил на них внимание Клайда.

– Вот тебе еще случай пойти к нему, если хочешь, – сказал Ретерер. – Снеси ему письма. По-моему, он сейчас у себя.

И Клайд, после некоторого колебания, взял письма и пошел в комнату дяди. Тот что-то писал, сидя за столом, и в ответ на стук Клайда крикнул:

– Войдите!

Клайд вошел и, загадочно улыбаясь, сказал:

– Вам письма, мистер Грифитс.

– Большое спасибо, сынок, – ответил дядя и полез в жилетный карман за мелочью.

Но Клайд, воспользовавшись случаем, воскликнул:

– Нет, нет, мне ничего не нужно! – Дядя все еще протягивал деньги, но прежде чем он успел что-либо сказать, Клайд прибавил: – Кажется, я ваш родственник, мистер Грифитс. Ведь вы Сэмюэл Грифитс, владелец фабрики воротничков в Ликурге, правда?

– Да, как будто я имею некоторое отношение к этой фабрике. А вы кто? – спросил дядя, пытливо разглядывая Клайда.

– Меня зовут Клайд Грифитс, я сын Эйсы Грифитса. Он ведь, кажется, ваш брат?

При упоминании об этом брате, который слыл в семье жалким неудачником, лицо Сэмюэла Грифитса несколько омрачилось. Он долгие годы не встречал Эйсу и теперь без особого удовольствия вспоминал приземистую и невзрачную фигуру младшего брата, каким он видел его в последний раз в доме их отца около Бертуика, штат Вермонт, – молодым человеком примерно в возрасте Клайда. Но какая разница! Отец Клайда был тогда толстый, несуразный, вялый и умственно и физически, что называется размазня; у него были водянистые голубые глаза, вьющиеся волосы, безвольный подбородок. Напротив, сын его – аккуратный, живой и красивый юноша с хорошими манерами и, по-видимому, неглуп (насколько замечал мистер Грифитс, мальчики-рассыльные вообще народ смышленый). Племянник ему понравился.

Сэмюэл Грифитс, унаследовавший вместе со старшим братом Алленом скромное отцовское состояние, так как отец не любил младшего сына, всегда чувствовал, что Эйса стал жертвой несправедливости. Обнаружив, что сын не способен к практической деятельности и не слишком сообразителен, отец сначала пытался заставить Эйсу работать, потом просто не замечал его и, наконец, когда ему было примерно столько же лет, сколько теперь Клайду, выгнал из дому; впоследствии он завещал все свое состояние – около тридцати тысяч долларов – поровну двум старшим сыновьям, оставив Эйсе жалкую тысячу долларов.

Все эти воспоминания заставили Сэмюэла Грифитса с любопытством всмотреться в Клайда. Он видел, что племянник совсем не похож на его младшего брата, который столько лет назад был изгнан из отцовского дома. Клайд скорее напоминал его собственного сына Гилберта, – теперь он заметил это сходство. И к тому же, вопреки опасениям Клайда, на Сэмюэла Грифитса произвело хорошее впечатление, что Клайд служит в таком фешенебельном клубе, хотя бы всего только рассыльным. Сэмюэлу Грифитсу, деятельность которого ограничивалась Ликургом и ликургским обществом, клуб этот, с его особым положением и характером, внушал почтение. Молодые люди, служащие в подобных учреждениях, обычно толковы и скромны. И поэтому он благожелательно посмотрел на Клайда, который стоял перед ним с видом прекрасно воспитанного молодого человека, опрятный и подтянутый в своем сером с черным форменном костюме.

– Что вы говорите! – воскликнул он. – Значит, вы сын Эйсы! Ну и ну! Вот так сюрприз! Знаете, ведь я не видел вашего отца по меньшей мере лет двадцать пять и ничего о нем не слыхал. В последний раз, когда я слышал о нем, он жил в штате Мичиган, в Грэнд-Рэпидс, насколько я помню. А где он теперь? Здесь, в Чикаго?

– О нет, сэр! – Клайд был рад, что может ответить отрицательно. – Моя семья живет в Денвере. Я здесь один.

– И отец и мать живы, надеюсь?

– Да, сэр, оба живы.

– И отец все еще… проповедует?

– Да, сэр, – ответил Клайд с запинкой: он по-прежнему был убежден, что из всех возможных видов деятельности занятие его отца – самое жалкое и самое бесполезное в глазах общества. – Но теперь, – продолжал он, – миссия отца связана с меблированными комнатами; в доме, кажется, около сорока комнат. Отец и мать управляют этим домом и руководят миссией.

– А, понятно.

Клайду так хотелось произвести на дядю наилучшее впечатление, что, описывая положение отца, он кое-что приукрасил.

– Ну, я очень рад, что они хорошо устроились, – продолжал Сэмюэл Грифитс, которому все больше нравилась полная изящества и энергии внешность Клайда. – А вы довольны своей работой здесь?

– Не совсем… нет, мистер Грифитс, я недоволен, – поспешно ответил Клайд, обрадованный этим

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату