И стон церквей в гоненьях беспримерных!Он телом божьим их велел назвать,Он сам, глава всей веры православной!С неверными на церковь воевать,То подвиг темный, грешный и бесславный!Христианин за турка на Христа!Христианин — защитник Магомета!*Позор на вас, отступники креста,Гасители божественного света!Но с нами бог! Ура! Наш подвиг свят,И за Христа кто жизнь отдать не рад!Меч Гедеонов в помощь угнетенным,*И в Израили сильный Судия!То царь, тобой, всевышний, сохраненный,Помазанник десницы твоея!Где два иль три для господа готовы,Господь меж них, как сам нам обещал.Нас миллионы ждут царева слова,И наконец твой час, господь, настал!Звучит труба, шумит орел двуглавыйИ на Царьград несется величаво!
На первое июля 1855 года
Когда настала вновь для русского народаЭпоха славных жертв двенадцатого годаИ матери, отдав царю своих сынов,Благословили их на брань против врагов,И облилась земля их жертвенною кровью,И засияла Русь геройством и любовью,Тогда раздался вдруг твой тихий, скорбный стон,*Как острие меча, проник нам в душу он,Бедою прозвучал для русского тот час,Смутился исполин и дрогнул в первый раз.Как гаснет ввечеру денница в синем море,От мира отошел супруг великий твой.Но веровала Русь, и в час тоски и горяБлеснул ей новый луч надежды золотой…Свершилось, нет его! Пред ним благоговея,Устами грешными его назвать не смею.Свидетели о нем — бессмертные дела.Как сирая семья, Россия зарыдала;В испуге, в ужасе, хладея, замерла;Но ты, лишь ты одна, всех больше потеряла!И помню, что тогда, в тяжелый, смутный час,Когда достигла весть ужасная до нас,Твой кроткий, грустный лик в моем воображеньиПредстал моим очам, как скорбное виденье,Как образ кротости, покорности святой,И ангела в слезах я видел пред собой…Душа рвалась к тебе с горячими мольбами,И сердце высказать хотелося словами,И, в прах повергнувшись, вдовица, пред тобой,Прощенье вымолить кровавою слезой.Прости, прости меня, прости мои желанья;Прости, что смею я с тобою говорить.Прости, что смел питать безумное мечтаньеУтешить грусть твою, страданье облегчить.Прости, что смею я, отверженец унылой,Возвысить голос свой над сей святой могилой.Но боже! нам судья от века и вовек!Ты суд мне ниспослал в тревожный час сомненья,И сердцем я познал, что слезы — искупленье,Что снова русской я и — снова человек!Но, думал, подожду, теперь напомнить рано,Еще в груди ее болит и ноет рана…Безумец! иль утрат я в жизни не терпел?Ужели сей тоске есть срок и дан предел?О! Тяжело терять, чем жил, что было мило,На прошлое смотреть как будто на могилу,От сердца сердце с кровью оторвать,Безвыходной мечтой тоску свою питать,И дни свои считать бесчувственно и хило,Как узник бой часов, протяжный и унылый.О нет, мы веруем, твой жребий не таков!Судьбы великие готовит провиденье…Но мне ль приподымать грядущего покровИ возвещать тебе твое предназначенье?Ты вспомни, чем была для нас, когда он жил!
