– Но зачем, зачем?

– Вот ты у него спроси, зачем. Когда вернемся.

– Мне кажется, нужно обязательно разыскать эту Алису, – озабоченно произнес Марат, садясь на кровати, на которой он до этого лежал. Его ноги, обтянутые влажными носками, источающими отчетливый сырный запах, опустились на пол.

– А мне кажется, что мы должны сидеть в гостинице и не дергаться, – возразил Ильяс. – Я своего дядю хорошо знаю. Он побушует немножко, а потом успокоится. Позвонит и скажет: возвращайтесь домой, мальчики.

– Это хорошо, – разулыбался Марат. – Потому что мне уже надоело торчать в этом проклятом Моздоке. – Он скривился так, словно его детство и ранняя юность прошли не в крошечном поселке на сто дворов, в сравнении с которым Моздок был настоящим Вавилоном. – Тут даже отдохнуть негде. – Газету купил? Объявления прочитал?

– Э, в руках держать противно. Вот, сам погляди. Куцая газетенка на четыре листа полетела в направлении Ильяса. Поймав ее в воздухе, он отыскал страницу с объявлениями и насупился. Какое-то АО «Картон Моздока» рекламировало свою никудышнюю продукцию, отдаваемую заинтересованным лицам по бросовым ценам. Не отставало АООТ «Моздокские узоры», дающее скидки на гардинно-тюлевое полотно и штучные гардинные изделия. Филиал Московского института предпринимательства и права приглашал абитуриентов платных факультетов, обещая пристроить всех на работу. И ни одного объявления от ласковых кошечек, мечтающих скрасить досуг состоятельным господам. Ни одной сауны, ни одного массажного салона.

– Они тут дремучие совсем, – поморщился Ильяс, комкая газету, совсем как в те дни, когда он проживал на окраине Гудермеса, где пользовался уборной во дворе и слыхом не слыхивал про сауны с массажными салонами.

– Можно съездить на вокзал, – предложил Марат. – В кабак можно сходить.

– В здешних кабаках шмон через каждые полчаса. А на вокзале знаешь какие бляди? Болячка на болячке.

– Фу, брат! Не говори так. Обычные бляди, только попользованные немножко.

– Э, жраные кошелки, вот кто они такие. Я бы лучше Алису трахнул, – мечтательно сказал Ильяс, прежде чем повалиться на кровать с закинутыми за голову руками.

– Я тоже, – признался Марат. – Пусть только попадется.

– Попадется, – заверил его Ильяс, зевая. – Не на этом, так на другом свете.

Двадцатидвухлетний чеченский паренек, уже имевший на своем счету одно убийство и несколько изнасилований, он свято верил, что бог подготовил ему местечко в раю, и надеялся туда когда-нибудь попасть. Очень и очень не скоро, само собой. Когда-нибудь потом.

Они спустились на равнину ночью и до самого рассвета шагали вперед, стремясь отойти от гор как можно дальше. По прикидкам Хвата, это была все еще Чечня, лишь частично живущая по законам военного времени. Столкновений с боевиками здесь можно было почти не опасаться, но сдаваться доблестным федеральным войскам или, тем более, подразделениям МВД Хват не собирался.

Не так уж сложно было сообразить, что охота с вертолетов была устроена руководством штаба Северо-Кавказского военного округа, генералом Конягиным и его непосредственным начальником, генералом Завадским. О том, что представляет собой эта высокопоставленная парочка, Хвату рассказал полковник Реутов. Хороший мужик, надежный. Хорошо, что он не стал и никогда не станет генералом.

Пробравшись сквозь лесополосу, Хват предостерегающе поднял руку. Алиса, научившаяся за время перехода и языку жестов, и многому другому, замерла неподвижным изваянием. Весьма потрепанным изваянием, весьма лохматым и чумазым, но все равно симпатичным.

– Блокпост, – прошептал Хват. На его выскобленных ножом челюстях возникли и вновь пропали желваки. Стараясь двигаться бесшумно, Алиса приблизилась к нему и выглянула сквозь переплетение веток и листьев наружу. Светало. На фоне серого неба виднелся силуэт какого-то автобуса, стоящего возле приземистого строения у дороги. Возле автобуса громко переговаривались человеческие фигуры. Насколько можно было понять с расстояния в триста метров, те, что в касках и с автоматами, требовали у штатских денег за проезд. Штатские бурно жестикулировали, объясняя, что денег ни у кого из них нет. Потом от их имени заговорил старик в папахе, наверняка весьма уважаемый человек среди своих. Он взывал к состраданию сонных солдатиков, утверждая, что если люди отдадут им деньги, то им не на что будет купить хлеба. «Тогда сидите в своей Чечне сраной и не высовывайтесь», – твердили солдатики, начисто лишенные сострадания. Аксакала они обзывали козлом старым и другими обидными словами, но он не обижался, а продолжал торговаться, стремясь скостить сумму побора вдвое.

– Что будем делать? – спросила Алиса шепотом. – Может, переночуем прямо здесь? Никто не станет прочесывать лесополосу поблизости от блокпоста.

– Соображаешь, – усмехнулся Хват. – Но сюда могут припереться какие-нибудь местные жители, торгующие водкой и анашой. Или скупщики оружия. Нужно убираться отсюда. В дальний конец посадки. – Он махнул рукой. – А ночью потопаем дальше.

Через полчаса путники выглянули из лесополосы и увидели впереди поселок, раскинувшийся сразу за двором бывшей МТС. От раскуроченной техники уже мало что осталось: все, что могли украсть, украли; все, что можно было сдать в металлолом, сдали. Длинные приземистые здания станции стояли без крыш, оконные рамы и двери были выломаны. На стене одного из них был изображен человек с мужским членом вместо носа, совершенно не похожий на Буша, но, судя по надписи, изображающий именно его. Посреди двора, между порчеными тракторными скатами, валялся полуистлевший конский скелет, напоминающий остов древнего корабля.

Не обнаружив на территории МТС ничего интересного, Хват переключил внимание на просыпающийся поселок. Когда-то очень давно он подвергся бомбежке или артиллерийскому обстрелу, поэтому на окраине до сих пор остались развалины. Стены жилых домов фактически исчезли: их разобрали по кирпичику местные жители. Вещи из-под обломков тоже выбрали: одежду пустили на тряпки, мебель – на растопку. Зато нетронутыми остались фрагменты бетонной ограды, слишком тяжелые, чтобы уволочь их вручную. Беспорядочно наваленные друг на друга, они заросли бурьяном и являлись идеальным укрытием для двух человек. Дорога пролегала метрах в ста, так что вряд ли кому-то взбредет в голову справлять здесь нужду.

– Делай как я, – велел Хват, пробираясь вперед то пригнувшись, то ползком. Алиса, двигающаяся проворно, как ящерка, от него не отставала. Она была уже не той городской девушкой, которая шагу не могла ступить без того, чтобы не взвизгнуть или брезгливо наморщить нос. Поход по долинам и по взгорьям пошел ей на пользу. А уж тесное общение со спецназовцом – тем более. Никогда прежде глаза Алисы не сверкали таким живым блеском. Никогда прежде не было рядом с ней человека, на которого хотелось смотреть с таким обожанием.

– Теперь спи, – строго сказал Хват, когда они заползли под развороченные авиабомбой плиты ограды, лежащие на земле шалашиком.

– Только вместе с тобой, – заявила Алиса.

– А я уже сплю.

Растянувшись на спине, Хват сомкнул веки и притворился спящим. Дождавшись, пока Алиса последует его примеру, снова принялся разглядывать поселок, выискивая дворы, в которых еще сохранился какой-то транспорт. Таких было мало. Вдоль развороченной асфальтовой улицы тянулись довольно жалкие домишки с грязными оконцами и покосившимися заборами. Лишь ближе к центру торчала пара краснокирпичных строений с башенками и новехонькими кровлями. Двустворчатые ворота этих особняков, выкрашенные в зеленый цвет, свидетельствовали о том, что внутри есть гаражи, в которых должны стоять автомобили. Было бы неплохо выбраться отсюда на одном из них. Лучше всего с владелцем за рулем, потому что местные жители прекрасно ориентируются в этих краях и знают, как лучше объехать блокпосты. Гражданская одежда тоже не помешала бы.

«Хорошо, что перед заброской в Чечню меня снабдили деньгами, – подумал Хват. – Их должно хватить. Нынче настроение такое, что приятнее платить, чем убивать».

Машинально взглянув на спящую Алису, Хват еще раз осмотрел улицу, на которой не было видно ни