упоминавшейся ранее книге. Так, например, жители Серифа считали «священным» морского краба, и, если они обнаруживали в своих сетях живого краба, его бросали обратно в море, если вылавливали краба мертвым, предавали его прах земле.

Население Карий считало, что скорпион опасен для местных жителей, но безвреден для чужеземцев[87]. К подобным же представлениям несомненно относятся «рога посвящения» в росписях и на терракотовой утвари острова Крит, которые можно истолковать просто как изображение жертвенного животного рядом с божеством, которому оно посвящено.

Бык был одним из наиболее распространенных тотемов доисторической эпохи в Средиземноморье. Когда эгейское общество преодолело клановую фазу, бык стал одним из символов мощи божества, а его рога, как знак силы, стали почитать отдельно. В еврейской религии рога долгое время были одним из отличительных признаков культа Яхве. Даже в изображение Исиды в египетском искусстве входил солнечный диск, обрамленный двумя рогами.

Тот же смысл имеют мифические существа, полулюди-полуживотные, характерные для древнего греческого фольклора: кентавры, гарпии, химеры, сирены и «животное-бабочка», которое неправильно считают непосредственно заимствованным из Египта.

Разлагавшееся тотемическое общество повсюду населяло мир своими призраками и вымыслами.

Вера в женские фигуры с рыбьими хвостами, которые чаруют и губят мореплавателей, распространена среди приморских народов. Недавно один венгерский ученый посвятил этому суеверию не лишенное интереса исследование[88]. Однако не следует основываться на происхождении корня слова «сирена» из семитического «сир» («sir» — «чаровать»), как это делает автор, потому что, во-первых, финикийское происхождение этой легенды далеко не достоверно, а во-вторых, причина подобных явлений всегда социального порядка; очень редко какое-либо верование можно объяснить простым и непосредственным переходом того или иного термина из одной религии в другую.

В мифе о рождении Зевса нетрудно распознать целый тотемический цикл. Бога вскармливает молоком коза, свинья охраняет его, пчела кормит его своим медом и т. п. Равным образом к культу Зевса причислен дуб, Аполлону посвящен лавр, Дионису — виноградная лоза. У пифагорейцев существовал запрет есть бобы и убивать петуха. Ветер, дождь, гром, молния, огонь, вода, облака, бури, море входят в число атрибутов греческих божеств.

Какой же мы должны сделать вывод из всего этого? Мы приходим к заключению, что в Греции, как и вообще в первобытном обществе, существовала фаза религиозного развития, на которой животные, растения, атмосферные явления отождествлялись с родоначальниками клана. Когда же изменились условия жизни и получение средств существования, люди утратили представление о своей связи с тотемом, но в мифологии новых религиозных форм остались отраженные воспоминания о них.

Такой же смысл имел на заре греческой истории культ женского божества. Его изображения открыты почти повсюду, и их необдуманно отождествляют с образом «матери земли».

Этнографические исследования показали, что верование в великую богиню, господствующую над мужскими божествами, распространено на одной из ступеней развития первобытного общества, когда женщине поручались основные сельскохозяйственные работы, что тем самым способствовало ее социальному и экономическому превосходству над мужчиной, занятым охотой и рыболовством. Мы говорим о еще мало изученном, но чрезвычайно интересном явлении в истории Средиземноморья — о матриархате.

От первого исследования Бахофена «Материнское право», относящегося к 1861 году, до объемистого труда советского ученого Косвена «Матриархат» прошло почти столетие. Значение матриархата в истории человечества то преувеличивали, то весьма неумно отрицали вследствие своего рода мужского шовинизма или же признавали его распространение только у «низших» и даже еще того хуже — «неарийских» рас. Несомненно, моногамный брак свидетельствует о прогрессе человечества в сравнении с беспорядочными половыми общениями в древнейший период развития общества. Однако не следует забывать, что он повлек за собой порабощение женщины, ее подчинение власти мужа, выраженной в железных законах всех классовых государств, в частности в домостроевских статьях итальянского гражданского кодекса, которые объявляют супругам во время обряда бракосочетания.

Энгельс отмечал, что в классовом обществе всякий прогресс является в то же время регрессом. Стоит сделать шаг вперед по пути совершенствования техники или сознания, и преимущества, достигнутые одними, оказываются почти всегда ущербом для других[89]. Взять хотя бы положение, в котором оказались первые рабочие, когда началось применение машин, или положение современного рабочего в период автоматизации производства.

Еще и сейчас в некоторых частях Юго-Восточной Азии и в Океании существуют народности, у которых женщина обладает властью в семье и руководит обществом. В античном мире пережитки матриархата сказывались повсюду: в Европе и Азии, от берегов Атлантического океана до долины Инда, но следы матриархальной организации общества в эту эпоху уже запутаны мифологической традицией.

Для того чтобы объяснить матриархальный строй, недостаточно сказать, что у ряда народов дети принадлежат матери и должны принадлежать клану своей семьи, где они должны расти и получить воспитание. Все это возможно в древней общине и без того, чтобы женщина стояла у власти.

Дело в том, что первобытному человеку неизвестна роль мужчины в зачатии. Когда этнографы Спенсер и Джиллен жили в Австралии, они обнаружили полнейшее неведение этого членами племени арунта[90]. Арунта считали, что женщина может зачать, если она ест или особые коренья, или фрукты, или почки растений, или, наконец, благодаря прикосновению к определенным камням. И в наших народных традициях сохранилась вера в так называемые чудотворные камни и множество специальных кушаний, рекомендуемых супруге. Не исключено, что лишь наблюдение за жизнью домашних животных в период развития животноводства облегчило скотоводам понимание отцовства.

Первые примитивные изваяния женщины эпохи верхнего палеолита и более поздних времен у народов элама, у ханаан, египтян, вавилонян и эгейцев, вплоть до более искусно сделанных статуэток долины Инда — словом, все древнейшие изображения являются прежде всего воздаянием матери, живым воплощением плодородия[91]. Источник влияния и престижа — материнство, казалось, таило в себе могущественные магические свойства, что, впрочем, еще не вело к гражданской власти. Божество изображалось нагим, с необычно развитыми формами, руки богини обычно скрещены или простерты ввысь в знак благословения; так изображают богоматерь в часовнях для простого люда; голубки садятся на ее голову, змеи обвивают тело — все это следы пройденной тотемической фазы.

И лишь когда богиня-мать превращается также в великую богиню, главенствующую над всем сущим, одновременно и покровительницу и владычицу, мы должны сделать вывод о преобладающем влиянии женщины, так как только оно может породить представление о подобном божестве.

Это могущественное божество носит различные имена у народов Средиземноморья и Южной Азии: Анаит в Иране и Армении, Атаргат в Сирии, Атхтар в Аравии, Ма в Каппадокии, Кибела во Фригии (та, что римляне перенесли на запад в период Второй Пунической войны и прямо именовали «великой матерью богов»), Танаис в Анатолии, Нанаи и Астарта в Палестине, Танит в Карфагене, Артемида в Эфесе, Туран у этрусков, вероятно, Тети у первых греческих мореходов, Адити в Древней Индии.

Вот как Ригведа характеризует индийскую великую богиню:

Адити — это небо, Адити — это атмосфера.

Адити есть мать, отец и сын.

Адити — это все боги, это сущность в пяти формах.

Адити есть все, что рождено и чему суждено родиться.

Источник жизни и плодородия, божества матриархальных народов отождествлялись в те времена с водой, с родниками, с реками. В древности скифы называли реку Дон Танаис, по имени великой богини западной части Малой Азии. Примерно так же кельты избрали имя для верхнего течения Дуная. Еще и