Дорогой Донат!

У меня все в порядке. Живем мы в очень глухом месте, хоть и относимся к Ленинградскому военному округу.

Может быть, можно что-нибудь сделать, чтобы меня переслали поближе к Ленинграду. Может, Соловьев мог бы помочь, хотя не думаю[2]. А нельзя, так тоже ничего. Перетерпим как-нибудь. Но, по правде говоря, надоело изрядно. Я, конечно, свалял дурака. Писать пока не о чем.

Жду писем от тебя.

Всем привет.

С. Довлатов.

Дорогой Донат, до сих пор тянется дело с распределением и адрес выяснится дня через два. У меня все в порядке. Совершенно ни в чем не нуждаюсь. Через два дня напишу еще и буду ждать от тебя многочисленных писем. Посылаю тебе два стиха.

И еще одно.

Греческий патриот Никоc Белоянис фотографировался перед казнью с букетиком фиалок, улыбаясь.

Донат, крепко тебя обнимаю, напишу через два дня.

Сережа.

Дорогой Донатец. Здравствуй, мой уважаемый шпак!

Я получил твое письмо 26 июля, получил и книжицу. Ты требуешь письма до 1 августа, но я не уверен, что оно доберется в срок[4]. Ты пишешь, что-то о письме с какими-то вопросами — я этого письма не получал, разве что еще будучи в Лен[ингра]де[5]. Пропажа письма нетипична для нашей жизни, поэтому я удивлен.

Все другие письма дошли. Мне часто пишет мама и Анька и Валерий[6] . Еще раз спасибо за деньги. Еще раз уговариваю больше не посылать денег.

Теперь насчет посылки. Я почувствовал, что ты все равно пошлешь, и, поразмыслив, решил, что мне