Мы с ним представляли, наверное, смешное зрелище. Два дня мы работали непрерывно, и Александр постоянно что-то выкрикивал мне в самое ухо, чтобы перекричать мощные громкоговорители. А я с утра до вечера склонялся над тетрадью, подробно записывая все услышанное.

К нам подошел пожилой господин и полюбопытствовал, кто мы такие. Видимо, мы здорово выделялись из общей массы трудолюбием и прилежанием. Передо мной лежали несколько полностью исписанных общих тетрадей. Я в шутку сказал, что я писатель, собираю материал для книги о развитии личности. Господин мило улыбнулся нам.

...Робинсон работал безукоризненно. Видно было, что тренинг повторяется, может быть, в сотый раз, настолько слаженно действовали тренер и его помощники. Я торопился все записать, поскольку был просто обязан поделиться знаниями со своими сподвижниками. Я ведь и сам постоянно учусь у всех: у слесаря, у механика, у инженера, у врача, у историка. С удовольствием становлюсь первоклассником, если вижу возможность пополнить свои знания.

Я всегда могу открыто признаться: «Да, я этого не знаю. Научите меня, и я буду вам очень благодарен!». И тут же я становлюсь самым азартным студентом.

...Тренинг шел с девяти утра до одиннадцати вечера с часовым перерывом: огромный поток информации, новая для меня культура.

Методика Робинсона поразила меня новыми подходами. Тем не менее, многое у нас с ним совпадало. Мои методики, моя мастер-система, циклы занятий по самоусовершенствованию перекликались с находками американского корифея. Я даже порадовался про себя: «Хорошо, что я подал заявку на патент для моей методики задолго до поездки на тренинг. Теперь могу доказать, что самостоятельно пришел к технологиям, которые дает Энтони Робинсон». Но он, конечно, профессионал высочайшего уровня.

...Потом, уже дома, в Москве, выяснилось, что я мог бы и не запи­сывать каждое слово, что я и так все помню.

Когда-то у меня была очень плохая память. Я – мечтательный человек, для меня норма – обдумывать сразу несколько проектов. Естественно, иногда я проявлял некоторую рассеянность. Раньше я ошибочно списывал это на недостатки памяти и считал, что мне ее надо улучшать.

Еще студентом я приобрел несколько книг по тренировке памяти, две из которых написали профессиональные разведчики. Я старался делать все так, как там написано. Но существенных изменений не произошло.

Позднее у меня появился товарищ, который был доктором психологии и как раз занимался подготовкой разведчиков. Но и его советы помогли слабо.

Чудо призошло, когда однажды я сказал себе: «У меня самая лучшая память в мире». Я дал своему сознанию команду, сказал это так, что мозг поверил в это и мгновенно раскрыл свой огромный потенциал. С этого момента память стала просто феноменальной.

А по ночам в гостинице мы с Яновским записывали аудиокассеты. Первые свои аудиолекции я записал именно в Кельне, в гостинице «Марриот». Три дня командировки в Германию были настолько продуктивны и насыщенны, что тянули на маленькую студенческую жизнь.

Вернувшись в Россию, я тут же собрал совещание наших руко­водителей, своих соратников, и объявил: «Хочу срочно провести тренинг по новым методикам, которые я привез. Мне нужны зал, техника, звукооператор!».

Все опешили: человек, который только что был школяром у Ро­бинсона, записывал лекции, готов сразу же собрать сотни людей и применить новую методику?

На следующий же день был арендован дискозал. На тренинг пришло около восьмидесяти человек. Представлял меня наш замечательный телеведущий Юрий Овелько. Он вышел и, понимая прекрасно, что я могу и провалить задуманное мероприятие, смущаясь, объявил: «Перед вами в роли тренера успеха выступит наш замечательный Владимир Довгань. Сейчас вы познакомитесь с новой методикой развития личности». Я стоял за кулисами и видел его неуверенность. Но когда Юрий объявлял мой выход после перерыва, – это был уже другой ведущий. Он гордился мной!

Я провел несколько эффективных упражнений, прочитал подробную лекцию. Мы с ребятами много двигались, прыгали. Контакт с залом был налажен, люди включились в работу и запомнили тренинг на всю жизнь.

Мне не нужно было к нему специально готовиться: я передал все то, что получил от Энтони Робинсона, в собственной интерпретации, с учетом российской ментальности.

Дословный перевод с английского был бы даже вреден. Ведь и слова, и образы, которые трогают наши сердца, – это слишком тонкая материя, не передаваемая подстрочником. Это как в стихах: в текстуально точных переводах поэзия исчезает. Поэтому прекрасно сработал наш, российский вариант.

Люди расходились в восторге. Мой друг, известный предприниматель и дизайнер Анатолий Климин подарил всем участникам цветные майки с моим портретом. Все были возбуждены, окрылены. Но счастливее всех был я сам. Результат превзошел самые смелые ожидания.

Последствия поездки в Германию проявились и в том, что я навсегда отказался от длительных, многочасовых совещаний, прекратил, как неэффективные, традиционные лекции, на которых держится все высшее образование.

Чем же характерна учеба двадцать первого века? Образование двадцатого, индустриального века закрепощало личность. Нужен был человек – придаток машины. Вспомните старые фильмы. Гудок – и все серой толпой идут на работу, становятся к станкам и трудятся.

Сравните: звонок – школьники рассаживаются по местам. Повернулся – окрик. Открыл рот – наказание. Снова звонок – перерыв десять минут. Дети, на то они и дети: срываются с места, бегают, шумят. Их постоянно одергивают, ругают. Из них по-прежнему делают дополнения к станкам по модели ушедшего века.

Настали совершенно другие времена. Темп развития настолько высок, нас окружают такие потоки информации, что старое образование уже не работает. Оно настолько неэффективно, что, используя старые методы, вы всегда будете в проигрыше, даже нечеловеческое трудолюбие вам не поможет. В современном мире фантастическими темпами развивается наука, увеличивается скорость поступления и переработки информации, новые технологии поступают на рынок в удивительно сжатые сроки. Конкурентная борьба достигла апогея. Бизнес, как заметил Билл Гейтс, приобрел скорость мысли.