разрешается перевоплощать никого из людей. И если даже кто-то найдет свою любовь после того, как перевоплотит одного смертного, то возможности превратить любимого человека в вампира он будет лишен.
— Но Этьен сделал меня вампиршей, — сказала Рейчел.
— Да, — кивнул Грегори.
— Рейчел!
На этот раз Рейчел гораздо медленнее повернула голову. Голос был резким, скорее, то был не оклик, а крик. У Рейчел закружилась голова. Она не сразу узнала седую женщину, спешащую ей навстречу, и только увидев седовласого мужчину, идущего по коридору следом за женщиной, она узнала собственных родителей.
— Слава Богу, детка. Я так волновалась. Я поверить не могла своему счастью, когда офицер Джанском позвонила мне и сказала, что тебя нашли живой. О, сладкая моя, ты не представляешь, как мы все боялись, что больше никогда тебя не увидим. Слава Богу! — Мать сжала лицо Рейчел в ладонях и расцеловала ее в обе щеки. Затем она окинула дочь пристальным взглядом и, нахмурившись, сказала: — Ты стала другой. И ужасно побледнела. Тебе необходимо поесть домашней пищи и поспать.
— Да, мы забираем тебя домой, — басом произнес отец и, обняв дочь за плечи, повел к выходу.
Рейчел молчала, пока родители вели ее к машине. Она не должна была побледнеть — она выпила вполне достаточно крови по дороге в больницу. Бледность, вне сомнения, была реакцией на ту новость, что сообщил ей Грегори. Этьен отказался от возможности обрести подругу жизни, спасая ее, думала Рейчел. Господи, он сделал ее вампиршей, не жалея времени и сил, учил ее питаться и контролировать свои зубы, но лишил себя возможности найти в жизни счастье.
Он должен возненавидеть ее. И если этого еще не произошло, то лишь потому, что у него не было времени осмыслить ту жертву, которую он ради нее принес. Как только Этьен поймет, от чего отказался, он определенно ее возненавидит. Жизнь без любви, равная по меньшей мере нескольким человеческим жизням. Он уже прожил без любви несколько сотен лет и проживет еще многие сотни лет. Или найдет свою любовь и вынужден будет, оставаясь вечно молодым, смотреть, как она стареет, как она умирает.
Этьен подписал последнюю копию протокола и нетерпеливо подвинул ее к сидящему напротив служителю закона, чтобы тот засвидетельствовал его подпись. Ему не терпелось покончить со всем этим и выбраться отсюда. Этьену очень не нравилось то, что Рейчел осталась одна, без поддержки. Не то чтобы он боялся, что с ней может что-то произойти. Паук больше не представлял для нее опасности. Но что, если кто-нибудь из служителей закона задаст ей неудобный вопрос, а рядом не будет никого, кто смог бы прочистить мозги спросившему? Рейчел совсем не умела лгать. Кроме того, Этьен мучительно боялся, что она может исчезнуть из его жизни. Теперь она могла кормиться самостоятельно. В фургоне она высосала кровь прямо из пакета. Она научилась контролировать свои зубы. А когда Паука изолировали от общества, исчез последний довод в пользу того, чтобы уговорить ее остаться у него. Что, если она захочет покинуть его, не пожелает возвращаться домой вместе с ним? Этьен не хотел, чтобы она его покидала. Он слишком сильно успел к ней привязаться. Привыкнуть к ее присутствию. Ему очень нравилась Рейчел. Он хотел провести свою жизнь…
— Ну вот мы и закончили. — Сержант Джанском аккуратно сложила бумаги в стопку. — Если вы нам понадобитесь, мы с вами свяжемся, а сейчас вы свободны.
Этьен выскочил за дверь, едва она успела закончить предложение. Он должен был найти Рейчел. Им надо поговорить. Ему надо узнать, какие чувства она к нему испытывает. Считает ли она, что однажды сможет его полюбить, потому что он, кажется, уже любит ее?
— Этьен!
Он стремительно обернулся на голос, но то был всего лишь голос его сестры. Этьен кивнул Лизианне, затем огляделся в надежде увидеть Рейчел. Но коридор был пуст.
— Ты видела Рейчел? — спросил Этьен у сестры, когда она подошла и обняла его.
— Да. Она оставалась здесь с Грегори. — Лизианна отступила от брата и с немым вопросом посмотрела на мужа. — Куда она запропастилась, милый?
— Приехали ее родители. Она ушла с ними, — пояснил Грегори, но выражение его лица Этьену не понравилось.
— В чем дело? — спросил он.
Грегори после недолгого колебания признался:
— Похоже, я совершил ошибку.
— Что за ошибку? — спросила Лизианна и взяла мужа за руку, чтобы придать ему уверенности и успокоить.
— Я рассказал ей о правиле, по которому вампир может перевоплотить только одного человека за всю жизнь и что этот человек обычно становится его спутником жизни.
— Ты объяснил ей, какую жертву принес Этьен ради нее, а она ушла, не сказав ему ни слова? — не веря своим ушам, спросила Лизианна. — Зная об этом, она не сочла нужным даже «до свидания» ему сказать? Или хотя бы «спасибо»?
Этьен слышал слова сестры, но, если честно, не понимал, что она говорит. Он стоял посреди коридора и чувствовал себя брошенным и никому не нужным. Рейчел сделала именно то, чего он больше всего боялся. Она его оставила.
Сейчас с ним говорила мать, но Этьен и ее не слушал. Ему словно заткнули уши ватой. Он периодически рассеянно кивал. Этьен сомневался в том, что мог обмануть кого-либо из родных — они все читали его мысли. Впрочем, он сам не мог прочесть собственных мыслей. Но должно быть, он кивал в нужных местах, потому что ему никто не сделал замечания. Они продолжали что-то говорить, и он продолжал кивать, а потом все сели в машину Бастьена и поехали домой. Кто-то из родственников предложил остаться у него, но Этьен пробормотал что-то насчет срочной работы и быстро выскочил из машины, хлопнув за собой дверью. Сейчас ему не нужна была компания. Он не хотел ни с кем говорить, он и думать ни о чем не хотел. Он всего лишь хотел залезть в нору и отключиться, по крайней мере на какое- то время. Для него этой норой была работа.
Этьен вошел в дом, внезапно осознав, какой он у него большой и пустой. Слишком большой дом для одного человека, честно говоря. Надо продать этот дом и купить квартиру. Ему не нужно столько пространства: кабинет, спальня, холодильник…
Этьен болезненно поморщился: непрошеные воспоминания назойливо всплывали в памяти. Вот они с Рейчел играют в видеоигры, вот вместе читают у камина в библиотеке. Вот он смеется над ее попытками проглотить кровь, которую он пытается ей скормить, их пикник при луне. Этьен попытался захлопнуть дверь перед носом у этих воспоминаний, потому что следом за ними крался страх. Страх невосполнимой потери. Но захлопнуть дверь до конца не удалось. Вопросы все равно остались. Потерял ли он ее навсегда? Чувствует ли она к нему хоть что-нибудь? Или все это было для нее лишь веселым времяпрепровождением?
Даже не потрудившись закрыть за собой дверь, Этьен прошел по коридору в кухню, а оттуда — в свой кабинет. Уже на лестнице он увидел следы взлома — грязь и копоть, обгорелый металл. Матери и братьям пришлось потрудиться, чтобы вызволить его из кабинета. Этьен переступил через мусор. Он все уберет, когда будут переустанавливать дверь. Надвигались сроки сдачи «Жажды крови — 2», и он действительно хотел закончить работу вовремя. Последнее время, со всеми проблемами, создаваемыми Пауком и появлением Рейчел, в жизни Этьена стало гораздо меньше порядка и куда больше хаоса. Этьен опаздывал со сдачей проекта. Теперь он сосредоточился на выполнении поставленной цели. Работа всегда была его убежищем, и теперь все снова будет по-старому.
Он сел за рабочий стол и посмотрел на груду обломков, что когда-то были его компьютерами. Паук их уничтожил. К счастью, Этьен давно понял, что делать резервные копии не просто полезно, а жизненно необходимо. Он не потерял то, что успел сделать до сегодняшнего дня, но работать ему было не на чем.
Взгляд скользнул к телефону, но телефон тоже был сломан. Этьен покинул кабинет, вышел из дома и сел в машину. Надо покупать новые компьютеры — четыре штуки — на смену уничтоженным, и потом ему придется трудиться как сумасшедшему, чтобы успеть к сроку. И как только работа будет закончена, он
