Он посмотрел на море. Прилив накрыл рифы. Бен прикинул высоту воды: что-то около пяти футов. Волны двигались с юга. В целом условия можно было считать хорошими, даже в это время года, когда вода холодна, точно сердце ведьмы.
Обычно сёрферы по ночам не выходят. Слишком много опасностей — от акул до рифов. Но для Бена дело было не столько в сёрфинге, сколько в воспоминаниях. Он не хотел думать о прошлом, но разговор с отцом разбередил душу.
Бен спустился по ступеням к берегу. Огней не было, но высокие уличные фонари на мысу слегка освещали скалы и песок. Бен осторожно пробрался между кусками сланца и валунами и ступил наконец на песок. Это был не мягкий песок тропического острова, а крупнозернистый песчаник. Днём твёрдые острые песчинки слегка поблёскивали на солнце, но на самом деле были тускло-серыми.
Справа от Бена находился карьер, сейчас прилив наполнял его новой водой. Слева — устье реки Кэс, а за ним — то, что осталось от канала Кэсвелин. Впереди — беспокойное и требовательное море, зовущее Бена к себе.
Он положил доску на песок и надел гидротапки и перчатки. Присел на мгновение — скорчившаяся фигура в чёрном, застывшая спиной к Кэсвелину, — и посмотрел на светящиеся волны. В юности Бен бывал ночью на берегу, но не ради сёрфинга. Днём, вдоволь напрыгавшись на волнах, молодёжь разводила костёр. Когда от него оставались лишь тлеющие угольки, компания делилась на пары, которые удалялись в освободившиеся от прилива большие морские пещеры бухты Пенгелли. Там они занимались любовью. На одеяле или без него. Полуодетые или нагие. Пьяные, под хмельком либо трезвые.
Тогда Деллен была молода. Принадлежала только ему. Она была такой, какой он её хотел, и хотел он только её. Деллен это знала, потому-то и пришла беда.
Бен поднялся и отправился с доской к воде. Вода его не тянула, но это неважно. Главное — освободиться от того, что гложет изнутри.
Сначала шок от ледяной воды испытали подошвы ног и лодыжки, потом икры и бёдра. Понадобилось несколько секунд на то, чтобы температура тела согрела воду внутри гидрокостюма, и в эти мгновения острый холод напомнил Бену, что он ещё жив.
Выйдя на глубину и взявшись за доску, он направился по белой воде к рифу. Водяные брызги холодили лицо, волны перекатывались через Бена. Сначала он решил, что будет плыть до самого утра и удаляться от берега, пока Кэсвелин не останется лишь в его памяти. Но, смутно управляемый любовью и долгом, он остановился за рифом и оседлал доску. Сначала сел спиной к берегу и посмотрел на огромное волнующееся море. Затем развернул доску и увидел огни Кэсвелина. На мысу светились фонари, за ними — янтарные окна городских домов. Они казались газовыми лампами девятнадцатого века или кострами более древних времён.
Волны манили Бена, их гипнотический ритм был обманчиво успокаивающим. Он подумал, что это сродни возвращению в материнскую утробу. Можно улечься на доску и, качаясь на воде, навеки уснуть. Но волны разбивались, вода мощно обрушивалась. Море таило в себе опасность. Надо было либо действовать, либо покориться силе стихии.
Интересно, после стольких лет перерыва сможет ли он поймать идеальную волну? Но некоторые вещи становятся второй натурой, и Бен обнаружил, что навыки сёрфера никуда не исчезли. Понимание и опыт стали умением, и за эти годы Бен его не растерял.
Волна сформировалась, и он поднялся вместе с ней. Сначала подгрёб, встал на одно колено, затем вытянулся во весь рост. Это тебе не езда за моторкой: там ты держишься за спасительный трос. На этой доске,
Бен нёсся до белой воды, и вот он снова на мелководье. Бен подхватил доску и с трудом отдышался, дожидаясь, когда сердце забьётся нормально.
Затем выбрался на берег и направился к ступеням; вода стекала с него ручьями.
В этот момент ему навстречу поспешила чья-то фигура.
Керра видела, как человек вышел из гостиницы. Сначала она не поняла, что это отец. В какой-то сумасшедший момент её сердце подпрыгнуло: ей показалось, что это Санто спустился с террасы и двинулся к Сент-Меван-бич, чтобы тайком заняться ночным сёрфингом. Керра смотрела сверху и видела лишь чёрную фигуру. Знала только, что эта фигура появилась из гостиницы… Что ей было думать? Вдруг всё оказалось ошибкой, ужасной, нелепой ошибкой? И возле скалы в бухте Полкар обнаружили чьё-то другое тело? Вдруг это не её брат?
Стуча каблуками, Керра сбежала по ступеням — старый лифт двигался слишком медленно! — и пересекла столовую. Как и комната со спортивным снаряжением, столовая выходила на террасу. Керра промчалась по террасе и взлетела по ступеням. К моменту, когда она оказалась на мысе, чёрная фигура на берегу присела рядом с доской. Керра остановилась и вгляделась. Только когда сёрфер вернулся, оседлав единственную волну, она сообразила, что это её отец.
Керра была в ярости, её переполняли вопросы. С самого детства она хотела знать ответы на свои бесконечные «почему». «Почему ты притворялся? Почему спорил с Санто? И главное: кто ты, отец?»
Но когда отец приблизился к дочери, она не задала ему ни один из этих вопросов. В потёмках Керра пыталась понять состояние отца.
Выражение его лица, казалось, смягчилось, словно он собрался говорить. Но когда наконец открыл рот, то сказал лишь: «Керра, милая» — и прошёл мимо. Бен поднялся по ступеням к мысу, Керра последовала за ним. Молча они дошли до гостиницы и спустились к пустому плавательному бассейну. Отец взял шланг, смыл с доски морскую воду и скрылся в гостинице.
В комнате для спортивного снаряжения Бен снял мокрый гидрокостюм. Под ним были шорты. Кожа покрылась пупырышками, но это, похоже, Бена не беспокоило, поскольку он не дрожал. Бен отнёс мокрый костюм к большому пластиковому мусорному контейнеру в углу комнаты и без всяких церемоний бросил его туда. Мокрую доску для сёрфинга он отнёс в другую, внутреннюю комнату, куда Керра не заходила. Бен убрал доску в шкаф, повесил на дверцу замок, закрыл его и проверил, надёжно ли. Он словно хотел убедиться, что содержимое шкафа хорошо спрятано от любопытных глаз. «От глаз семьи», — подумала Керра. От её глаз и глаз Санто, потому что мать наверняка знает секрет отца.
«Санто, — вспомнила Керра. — Какое лицемерие!» Этого она просто не понимала.
Бен вытерся футболкой, откинул её в сторону, надел пуловер и жестом велел дочери отвернуться. Керра подчинилась и услышала, как отец снимает шорты и бросает их на пол. Услышала звук застёгиваемой молнии на брюках. Затем отец произнёс: «Всё», и Керра повернулась. Они посмотрели друг на друга. Он явно ждал её расспросов.
Керра хотела удивить отца так же, как он удивил её. Поэтому спросила:
— Это из-за неё?
— Из-за кого?
— Из-за мамы. Ты не мог заниматься сёрфингом и одновременно следить за ней. Поэтому ты его и забросил. Я видела тебя, папа. Сколько времени ты не ходил в море? Двадцать лет? Или больше?
— С тех пор, как ты родилась.
— Ты надел гидрокостюм, поймал первую же волну, надо заметить, с лёгкостью. Для тебя это было детской забавой. Или ходьбой. Или дыханием.
— Да. Верно.
— Сколько времени ты занимался сёрфингом, прежде чем от него отказаться?
Бен взял футболку и аккуратно сложил её, несмотря на то что она промокла.
— Большую часть жизни. Раньше мы только этим и занимались. Ничего же не было. Ты видела, как живут твои дед с бабушкой. Летом нас развлекало море, в остальное время — школа. Дома работали, выполняли обязанности по хозяйству, а в свободные часы ловили волну. Денег на отдых не было. Никаких дешёвых полётов в Испанию. Не то что сейчас.
— А потом ты бросил сёрфинг.
— Времена меняются, Керра.
