На деревьях были листья, хотя многие из них выглядели нездоровыми. Более тонкий слой облаков позволил лучикам солнечного света, упавшим с хмурого неба, коснуться земли. Эти расщеплённые лучи пронзили чистую воду, образовав островки света на дне озерца. Мелкие рыбёшки, словно изучая лучи, сновали между этими островками.

Моргейз обошла озерцо и присела на вершину плоского валуна. Вдалеке были слышны звуки лагеря. Выкрики, грохот забиваемых в землю столбов, дребезжание повозок на мостках.

Она уставилась в воду. Есть ли что-то более отвратительное, чем быть пешкой в чьих-то руках? Плясать на ниточках, словно деревянная кукла? В молодости она хорошо познакомилась с тем, как это – подстраиваться под чужие прихоти. Это был единственный способ укрепить её власть.

Тарингейл пытался ею манипулировать. По правде говоря, большую часть времени ему это удавалось. Были и другие. Многие вертели ею, как хотели. Десять лет она угождала сильнейшим. Десять лет она осторожно создавала союзы. И это сработало. В конце концов, она обрела самостоятельность. Когда Тарингейл погиб на охоте, многие шептали, что его смерть развязала ей руки, но те, кто был близок к ней, знали, что она уже давно подрывала его власть.

Она помнила тот день, когда избавилась от последнего считавшего себя закулисным правителем, стоявшим за троном. Именно в этот день она, в своём сердце, по-настоящему стала Королевой. И поклялась, что больше никогда и никому не позволит управлять собой.

А потом, спустя годы, появился Гейбрил. И за ним Валда, который был ещё хуже. С Гейбрилом она хотя бы не понимала, что происходит. Это приглушало боль от ран.

Чьи-то шаги по упавшим веткам возвестили о прибытии гостя. Тонкий слой облаков двинулся дальше, и свет сверху потускнел. Его лучи исчезли, и рыбёшки рассеялись.

Шаги замерли возле её камня.

– Я ухожу, – раздался голос Талланвора. – Айбара разрешил своим Аша’манам создавать Врата, начиная с отдалённых городов. Я отправляюсь в Тир. Слухи снова говорят, там есть король. Он собирает армию, чтобы сражаться в Последней Битве. Я хочу быть там.

Моргейз подняла глаза и посмотрела на деревья. Их и лесом-то нельзя было назвать.

– Я слышала, что ты был таким же целеустремлённым, как и Златоокий, – тихо сказала она. – Что ты без сна и отдыха и почти без еды искал способ меня освободить.

Талланвор молчал.

– Никогда ни один мужчина ещё не делал ничего подобного ради меня, – продолжила она. – Для Тарингейла я была пешкой, для Тома – красоткой, за которой можно было приударить, а для Гарета – королевой, которой он служил. Но ни для одного из них я не стала всей их жизнью, их сердцем. Думаю, и Том, и Гарет любили меня, но лишь как диковину, которую нужно хранить и ухаживать, а потом отпустить. Я не думала, что ты когда-нибудь отпустишь меня.

– А я и не отпущу, – тихо проговорил Талланвор.

– Ты отправляешься в Тир. Но ведь ты говорил, что никогда не уйдёшь.

– Моё сердце останется здесь, – ответил он. – Я хорошо знаю, что такое любить на расстоянии, Моргейз. Я провёл так многие годы задолго до начала этого глупого путешествия, смогу и впредь. Моё сердце предаёт меня. Возможно, какой-нибудь троллок окажет мне любезность и вырвет его из моей груди.

– Как горько, – прошептала Моргейз.

– Ты достаточно ясно показала, что моё внимание не желанно. Королева и обычный гвардеец. Полнейшее безрассудство.

– Больше не королева, – сказала она.

– Не по названию, Моргейз. Но в душе.

Сверху упал листок и опустился на озерцо. Дольчатые края и ярко-зелёный цвет указывали на то, что он мог бы жить ещё долго.

– А знаешь, что самое худшее? – спросил Талланвор. – Это надежда. Надежда, которую я позволил себе лелеять. Путешествуя с тобой, защищая тебя, я думал, что, может быть, ты увидишь. Может быть, тебе не будет всё равно. И ты забудешь его!

– Его?

– Гейбрила, – резко бросил Талланвор. – Я вижу, что ты до сих пор думаешь о нём. Даже после всего того, что он сделал тебе. Я оставляю своё сердце здесь, но ты оставила своё в Кэймлине. – Краем глаза Моргейз видела, как он отвернулся. – Что бы ты ни нашла в нём, у меня этого нет. Я лишь простой, незнатный, глупый гвардеец, который и двух слов связать не может. Ты преклонялась перед Гейбрилом, а он и внимания на тебя не обращал. Такова любовь. Растреклятый пепел, а теперь я оказался на твоём месте!

Моргейз молчала.

– И поэтому, – продолжил он, – я должен идти. Теперь ты в безопасности, и это всё, что имеет значение. Помоги мне Свет, но это до сих пор единственное, что меня волнует!

Талланвор двинулся прочь, ветки захрустели под его ногами.

– Гейбрил был одним из Отрёкшихся, – заговорила Моргейз.

Хруст прекратился.

– На самом деле это был Равин, – продолжила она. – Он завладел Андором с помощью Единой Силы, заставляя людей делать то, что он хотел.

Талланвор присвистнул и, вновь захрустев ветками, вернулся обратно к ней:

– Ты уверена?

– Уверена? Нет. Но в этом есть смысл. Мы не можем не замечать того, что происходит в мире, Талланвор. Погоду; того, как портится в одно мгновение еда; действия этого Ранда ал’Тора. Он не Лжедракон. Должно быть, Отрёкшиеся снова на свободе.

Что бы ты сделал на их месте? Собрал бы армию и начал войну? Или просто вошёл бы во дворец и взял в жёны королеву? Замутив её разум так, чтобы она позволяла тебе делать всё, что ты захочешь. Ты бы с минимальными усилиями заполучил ресурсы целой страны. Едва пошевелив пальцем…

Моргейз подняла голову и взглянула в даль. На север. В сторону Андора.

– Они называют это Принуждением. Это тёмное, мерзкое плетение, которое лишает человека воли. О его существовании я даже знать не должна.

– Ты говоришь, что я думаю о нём. Это правда. Я думаю о нём и ненавижу его. Ненавижу себя за то, что позволила ему сделать. И часть моего сердца знает, что если он появится здесь и потребует что-нибудь от меня, я выполню это. Я не смогу иначе. Но всё то, что я чувствую к нему – то, что сплетает моё желание и мою ненависть вместе, как две пряди волос в косу – это не любовь.

Моргейз повернулась и посмотрела на Талланвора:

– Я знаю, что такое любовь, Талланвор, и Гейбрил никогда не видел моей. Сомневаюсь, что такой, как он, смог бы понять, что это такое.

Талланвор посмотрел в её глаза. Его были тёмно-серыми, спокойными и чистыми.

– Женщина, ты вновь даёшь мне эту чудовищную надежду. Берегись того, что лежит у твоих ног.

– Мне нужно время подумать. Ты не повременишь пока с Тиром?

Талланвор поклонился.

– Моргейз, если тебе что-либо будет нужно от меня – что угодно – тебе нужно будет лишь попросить. Я думал, что это очевидно. Я вычеркну своё имя из списка.

Моргейз смотрела вслед уходящему Талланвору, и в голове у неё бушевала буря, несмотря на спокойствие деревьев и озерца перед ней.

 Ночью Гавину не было видно увечий, нанесённых Белой Башне.